Кристофер Ишервуд - Труды и дни мистера Норриса. Прощай, Берлин [сборник litres]

Какой-то мальчишка играл с обручем. Обруч задел одну женщину. Она бросилась на него с воплем: «Эй ты, наглое отродье! Что тебе здесь нужно?» Другой женский голос подхватил: «Убирайся отсюда! Тебе здесь нечего делать!» Еще одна ехидно поинтересовалась: «У тебя что, тоже деньги в банке?» Испуганный мальчуган умчался прочь, спасаясь от ярости толпы.

Стояла сильная жара. Вечерние газеты подробно освещали новые чрезвычайные указы – казенно, сухо, официозно. Один тревожный заголовок, набранный кроваво-красным шрифтом, резко выделялся на фоне прочих: «Полный крах!» Нацистский журналист напоминал своим читателям, что завтра, 14 июля, День национальной независимости Франции, и, безусловно, подчеркивалось в статье, французы в этом году будут праздновать его с особой помпой, предвкушая поражение Германии. В магазине готового платья я приобрел за двенадцать с половиной марок пару фланелевых брюк и поехал навестить Салли.

Она жила в трехкомнатной квартире, в доме, построенном в духе «колония художников», неподалеку от Брейтенбахплатц. На звонок открыла сама.

– Приветик, Крис, старая свинья!

– Привет, Салли!

– Как поживаешь?.. Будь осторожен, дорогой, ты испортишь мне прическу. Через несколько минут мне пора уходить.

Я никогда раньше не видел ее в белом. Ей шло, но лицо казалось худее и старше. У нее была новая стрижка, и волосы красиво уложены.

– Ты очаровательна, – сказал я.

– Правда? – Салли улыбнулась мечтательно и самодовольно. Я пошел за ней в гостиную. Окно во всю стену. Мебель вишневого цвета, очень низкий диван, заваленный цветастыми подушками с бахромой. С него спрыгнула и залаяла пушистая белая собачонка. Салли взяла ее на руки и принялась тискать, только что губами не касаясь.

– Freddi, mein Liebling, Du bist so-o süß! [71] Фредди, дорогой, ты така-ая прелесть! ( нем .).

– Твоя? – спросил я, отметив, что она явно продвинулась в немецком языке.

– Нет. Это Герды, мы вместе снимаем эту квартиру.

– Ты давно ее знаешь?

– Недели две, не больше.

– И что она за человек?

– Неплохая. Только скупая до черта. Приходится платить буквально за все.

– А здесь мило.

– Ты считаешь? Да, я тоже думаю, что тут хорошо. Лучше, чем в той дыре на Ноллендорфштрассе, во всяком случае.

– Почему ты уехала? Ты что, поссорилась с фрейлейн Шрёдер?

– Не совсем. Просто устала от ее бесконечной болтовни. Совсем она мне заморочила голову. Все-таки она жуткая зануда.

– Фрейлейн Шрёдер к тебе прекрасно относится.

Салли нетерпеливо передернула плечами. Я заметил, что во время разговора она избегает смотреть мне в глаза. Воцарилось неловкое молчание. Поведение Салли меня удивило и даже смутило. Я стал уже подумывать, как бы извиниться и уйти.

Вдруг зазвонил телефон. Салли зевнула и, поставив аппарат на колени, сняла трубку:

– Привет, кто это? Да, я… Нет… Нет… Понятия не имею… Правда! Я должна угадать? – Она наморщила нос. – Это Эрвин? Нет? Поль? Нет? Подождите минуту… Дайте подумать…

– А теперь, дорогой, я должна бежать! – воскликнула Салли, закончив, наконец, разговор. – Опаздываю на целых два часа.

– У тебя новый хахаль?

Салли не обратила внимания на мой тон. Закурила с выражением легкого неудовольствия.

– У меня деловая встреча.

– А когда мы снова увидимся?

– Посмотрим, дорогой… У меня столько дел сейчас… Завтра я тебя извещу… Может быть, я скоро уеду во Франкфурт.

– Договорилась о работе?

– Нет, не совсем. – Салли говорила отрывисто, избегая касаться сути. – Во всяком случае, я решила до осени не ввязываться в съемки. Мне нужно как следует отдохнуть.

– У тебя, кажется, много новых друзей.

Тон ее снова стал неопределенным, нарочито небрежным.

– Да, пожалуй… Может, потому, что я слишком долго сидела на диване у фрейлейн Шрёдер и не видела ни одной живой души.

– Что ж, – не преминул я подколоть Салли, – надеюсь, никто из твоих друзей не держит деньги в Дармштадтском и Национальном банках.

– А что такое? – Она мигом оживилась. – Там что-то произошло?

– Ты, в самом деле, ничего не знаешь?

– Конечно, нет. Я не читаю газет и сегодня еще не выходила.

Я рассказал ей про кризис. Она явно встревожилась.

– Но какого черта ты не сказал мне об этом сразу? – воскликнула она нетерпеливо. – Это может быть очень серьезно.

– Извини, Салли. Я был уверен, что ты уже в курсе… Тем более, что теперь ты, вроде бы, вращаешься в финансовых кругах.

Она пропустила очередную колкость мимо ушей. Сидела, нахмурившись, уйдя в себя.

– Если бы это было очень серьезно, Лео позвонил бы и сказал мне… – пробормотала она. Эта мысль, по-видимому, успокоила ее.

Мы дошли до угла, а там Салли быстро поймала такси.

– Ужасно неудобно жить так далеко, – сказала она. – Может быть, я скоро куплю машину. Кстати, – добавила она перед тем, как мы расстались, – как ты отдохнул?

– Хорошо, много купался.

– Ну что ж, дорогой, до свидания. Будет время, увидимся.

– До свидания, Салли. Будь здорова.

Через неделю она позвонила.

– Не можешь прийти прямо сейчас, Крис? Это очень важно. Я хочу, чтобы ты мне помог.

И на этот раз она была дома одна.

– Не хочешь подзаработать? – приветствовала она меня с порога.

– Конечно, хочу.

– Великолепно! Видишь ли, дело в том… – Она была в пушистом розовом халатике и казалась очень возбужденной. – Один мой знакомый собирается организовать журнал. Ужасно серьезный, художественный, с кучей замечательных фотографий – чернильницы в виде перевернутых женских головок, ну, ты знаешь, как сейчас такие штуки делаются… Суть в том, что каждый номер будет рассказывать про какую-нибудь страну, там будут статьи про обычаи, про нравы и все такое… В первом номере они хотят дать Англию и просят, чтобы я написала о типичной английской девушке. Конечно, я понятия не имею, что надо писать, вот я и подумала: ты напишешь статью под моей фамилией и получишь деньги. Я бы не хотела отказывать издателю, потому что он может мне очень даже пригодиться в других делах…

– Ладно, Салли, я постараюсь.

– О, как здорово!

– Когда это должно быть готово?

– Видишь ли, дорогой, в том-то все и дело. Статья нужна сейчас – иначе нет никакого смысла. Я обещала ее четыре дня назад, значит, надо сдать сегодня вечером… Только не слишком длинно, слов пятьсот, не больше.

– Ну что ж, сделаю что могу…

– Прекрасно. Садись где хочешь. Вот бумага. Есть у тебя ручка? А вот словарь, если ты вдруг не знаешь, как пишется какое-нибудь слово… Я пока приму ванну.

Через сорок пять минут Салли вышла, нарядно одетая. Я уже закончил статью. Откровенно говоря, я был очень доволен своим опусом.

Она прочитала его очень внимательно, слегка нахмурив красиво подведенные брови. Окончив, отложила рукопись со вздохом: