Сара Зарр - Джем и Дикси

Рассветное небо светлеет с каждой минутой. Где-то внизу к набережной скользит еще один паром.

– Кто знает, может быть, мы однажды переедем, – задумчиво произносит Дикси, – может, однажды ты, я и мама сможем перебраться в местечко поприятнее. – Притянув к себе все подушки и одеяло, она прикрывает глаза и продолжает: – Ей просто нужно найти другую работу. Может быть, в каком-нибудь офисе. Где-нибудь, где будет нормальный график и хорошая зарплата.

Я вглядываюсь в лицо сестры, словно впервые ее вижу. В ее юном, почти детском лице еще сохранилась та невинность, с которой дети верят, что все обязательно наладится, что бы ни случилось. И я осознаю, что ни фальшивые права, в которых указано, что ей девятнадцать, ни то, что она лучше меня знает, как снять комнату в отеле, ни бесконечные тусовки в клубах и общение с парнями – ничто из этого не делает ее взрослее. Ей предстоит узнать неизмеримо больше. Вот что значит невинность – эта наивная вера в то, что наша мама и вправду может устроиться на нормальную, хорошо оплачиваемую работу.

Меня так и подмывает напомнить ей, почему мы оказались здесь. Напомнить, чем занималась мама, когда мы видели ее в последний раз. Что, если это и есть моя миссия – открыть ей глаза? Но я молчу. В конце концов, быть невинным не так уж и плохо. А может, даже лучше, чем быть такой, как я.

– Хочешь заказать кофе? – спрашиваю я.

Приподнявшись в кровати, сестра тянется за телефонной трубкой, потащив за собой одеяло. Мы заказываем кофе, горячий шоколад и завтрак. На мое предложение проверить телефон Дикси только качает головой:

– Они – последние, кого я хочу слышать сейчас. Ничего не хочу знать.

– А как еще мы поймем, что делать дальше?

– А что тут понимать? – отвечает сестра, приподнявшись на подушках. – Мы просто дождемся выселения, доберемся до дому, положим деньги на место и притворимся, что ничего не знаем. Как мы и договаривались.

– Но, Дикси… – Я осекаюсь, не закончив.

– Что?

Сейчас точно не время. Если она разозлится и позвонит отцу, все пропало. Немного подумав, я продолжаю:

– Ты разве не хочешь знать, как обстоят дела, чтобы немного подготовиться?

– Ну ладно. – Взяв в руки сотовый, она нажимает кнопку включения.

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем телефон включается и находит сигнал. И начинает вибрировать. Дикси показывает мне экран. В ярком квадратике сообщение от отца: «Мама сказала, что ты на ночевке. Позвони, как только сможешь».

– Он что, приходил в квартиру? – тихо произношу я.

Конечно, возможно, он просто решил позвонить маме. В любом случае, она явно пришла в себя, раз сумела ясно объяснить ему, куда мы делись. Меня пробирает дрожь при одной мысли о том, что отец был в квартире и проверял рюкзак.

– От него еще одно сообщение, голосовое.

– Включай.

Сорвав с плеч одеяло, Дикси хмурится:

– Зачем? Не хочу его слышать.

Мои пальцы до боли сжимают ручки кресла. Я могла бы быть очень далеко отсюда, прямо сейчас. Вместо этого я торчу здесь, всего в трех милях от дома. Только потому, что не могу оставить сестру.

– Какая теперь разница? – продолжает она. – Все закончилось, Джем. Мы возвращаемся домой.

Я сверлю глазами телефон так, словно отец может в любую минуту выскочить прямо из экрана и снова все у меня забрать.

– Как думаешь, он может выследить нас?

– Как?

– С помощью телефона.

Дикси поднимает на меня мгновенно опустевший взгляд. Я не могу понять, что за эмоции написаны на ее лице – страх за отца, разочарование во мне или просто усталость.

– Не знаю, – только и говорит она.

Громкий стук в дверь заставляет нас подскочить на месте.

– Обслуживание номеров! – раздается женский голос по ту сторону двери.

Пока я поднимаюсь, Дикси успевает выключить телефон. Бросив взгляд в дверной глазок, я открываю дверь и пропускаю внутрь девушку, толкающую впереди себя тележку. Присмотревшись, я замечаю, что она едва ли старше нас. Толкнув тележку к столу, она аккуратно расставляет чашки с кофе и горячим шоколадом, рядом появляется корзинка, полная круассанов, рулетов и пирожных.

– Я могу еще что-нибудь для вас сделать? – спрашивает девушка, повернувшись к нам.

Я качаю головой. Подписав чек именем Эми Кинг, я отдаю его ей. Когда дверь захлопывается, мы приступаем к еде. После вчерашнего ужина завтрак уже не вызывает у нас никакого восторга. Меня трясет от мысли о том, что я упустила свой шанс сбежать в одиночку. Судя по лицу Дикси, у нее тоже нет ни малейшего аппетита. Грядущие проблемы с отцом явно ему не способствуют. Решив передвинуть стул к окну, мы устраиваемся там. Перед нами открывается панорама побережья – зелень и океан, острова и снующие между ними паромы.

– Я не могу есть, – тихо говорит Дикси, сжавшись на стуле и сверля взглядом скатерть.

Впрочем, всего через пару секунд она все же берет в руки пирожное и надкусывает. Я подливаю в ее чашку кофе, и она добавляет в него свой горячий шоколад. Добавив сахара, она поворачивается к окну, не переставая жевать. Может, ей просто нужно немного подумать?

– Ты злишься на меня?

– Что мне сказать ему? – Дикси словно меня не слышит. – Мне придется признаться, что мы потратили часть его денег.

Я надрываю круассан. Крошки разлетаются во все стороны, усыпав тарелку, стол и мою одежду. Почему признаваться должна она? Да, отец ни словом не упомянул меня в сообщениях. Но ведь это могу сделать и я. Ведь это я нашла деньги. И я совершила огромную ошибку, показав их Дикси.

– Тебе не обязательно ему перезванивать, – произношу я.

– Мне придется… – Немного помолчав, она смотрит на меня: – Ты должна была оставить деньги там, где они лежали, как и хотела с самого начала. Это так тупо.

«Это так тупо, Джем». «Ты такая тупая, Джем».

А ведь я все-таки показала ей деньги. И с того момента я стала думать о нас как о едином целом, невзирая на то, правильно это было или нет, хотела я этого или нет.

Теперь мы были связаны. И это сковывало меня, будто смирительная рубашка…

– Что это за коробка? – спросил меня мистер Бергстром, когда на одном из сеансов я нарисовала себя – маленького человечка, окруженного квадратом. Вот только это была не коробка, а клетка.

Клетка – это мама. Клетка – отец. Клетка – наша квартира, пустой холодильник, ступеньки, ведущие в темноту прачечной. Клеткой была и Дикси, которую нужно было возить в коляске, водить в школу, кормить, одевать, развлекать, когда ей становилось страшно или скучно. Клеткой была ответственность, которую взвалили на меня с самого начала, лишив меня выбора. Я всегда была в ответе за все в нашей семье. Клеткой были мое чувство вины, непонимание одноклассников, упреки родителей.

Дикси пялится на меня, явно ожидая ответа.