Джика Ютеш - У нас в Крисанте

— Что же вы, птенчики, молчали? Так бы с самого начала и сказали! — весело смеется Виктор, набирая скорость. Ведь до Зэворыты четырнадцать километров.

Грузовик с грохотом подпрыгивает на ухабах, разбрызгивая во все стороны фонтаны жидкой грязи. Но ребятам кажется, что они слушают райскую музыку. А сиденье, на котором их так подбрасывает, что зуб на зуб не попадает, кажется пуховой колыбелью.

— Держитесь! — кричит им Виктор, и уши его меховой шапки трепещут на ветру, словно два черных крылышка.

Небо хмурое, но все же воздух светится каким-то мягким светом, а вершины холмов и пологие долины, покрытые тонким слоем снега, тускло поблескивают, как старое серебро. Вокруг чернеют вспаханные поля.

— Вон то поле вспахала наша бригада!.. — кричит Виктор. — Это поле коллективного хозяйства деревни Присэкань.

— А там что? — спрашивает Михэлука. — Вон в том доме, что на холме?

— Там была усадьба барина… Старого Попеску.

— Того, у которого нос и уши карпы объели?

— Того самого!.. — смеется Виктор.

Увидев ребят, Томека глазам своим не поверил.

Он как раз выходил из кузни. А здешняя кузня в десять раз больше старой кузни в Крисанте.

— Откуда вы свалились?

На Томеке замасленный комбинезон и руки в машинном масле, но ребят это не пугает. Они с разбегу бросаются ему на шею и от радости не могут произнести ни слова.

— Уж очень просили, вот я их и привез, — говорит Виктор, прощаясь с ребятами за руку, как со взрослыми мужчинами. — Ну, будьте здоровы! Мы еще увидимся, — говорит он и уходит в кузницу.

— Большие какие стали! — удивляется Томека и, пытаясь скрыть волнение, похлопывает ребят по спине и смеется. — А я думал, что вы меня уже забыли.

Немного успокоившись, все трое засыпают друг друга вопросами. Михэлуке и Бенони все хочется узнать.

— А что в том круглом доме?

— Склад топлива.

— А в том? Во-он в том длинном, как поезд?

— Там цех приемки машин.

— Что это значит — цех приемки?

— Туда ставят отремонтированные машины и тракторы.

— А сколько у вас тракторов? Завтра ты нас покатаешь на грузовике?

Томека, в свою очередь, тоже засыпает ребят вопросами:

— Вы в самом деле научились читать и писать? Ни за что не поверю, пока сам не увижу своими глазами и не услышу своими ушами!.. А старую мастерскую на ферме давно снесли?.. А новая большая? Ну, примерно какая? Как этот сарай?.. Еще больше? Значит, правда, что у вас там откроют центральную механическую мастерскую?

Вечером ребята ужинают у Томеки, и бабка Саломия кормит их до отвала теплой мамалыгой и глазуньей со сметаной.

Бенони совсем осоловел и, зевая во весь рот, бормочет:

— Вот удивится мамка, когда узнает, где мы побывали!

У Томеки кусок застрял в горле.

— Как, разве она не знает, что вы ко мне поехали?

Михэлука смотрит ему прямо в глаза и безмятежно качает головой:

— Нет, не знает!

Томека отбрасывает вилку и грозно кричит:

— Я с Виктора шкуру спущу!

— Мы ему тоже ничего не сказали. Это я во всем виноват.

А бабка Саломия только смеется:

— Значит, ушли по своей воле, никого не спросясь? Ну, как нам теперь с ними быть, Некулай?

— Почему ты это сделал, Михэлука? — тяжело вздыхает Томека. — Что теперь скажет твоя тетка? Они с дядей, наверное, уже с ног сбились и совсем голову потеряли Вас же там ищут.

Мальчик упорно молчит.

— Что же ты не отвечаешь?

— А ты почему к нам ни разу не приехал? Тебе не хотелось меня повидать?

Томека не сводит с Михэлуки глаз.

— Слышишь, мамочка? — радостно и вместе с тем горестно обращается он к бабке Саломии.

Старуха встает и гладит голову Михэлуки:

— Эх ты, сердечко доброе! Ну, ступай спать, ступай, я тебе постелю…

Томека встает и надевает шапку.

— Пойду позвоню Гавриле на ферму.

На другое утро Томека сам отвозит ребят домой на грузовике.

Чем ближе они подъезжают к дому, тем скучнее становится Бенони.

— Давай скажем маме, что это Виктор во всем виноват. Скажем, что мы хотели только покататься и влезли в кузов, а он увез нас в Зэворыту. Виктора мамка не знает и не сможет отлупить.

Михэлука хмуро смотрит на брата:

— Но ведь это неправда. А Титина говорит, что тот, кто лжет, не может стать пионером.

Бенони возмущен:

— Я хочу тебя спасти от порки, а ты говоришь, что меня не примут в пионеры!

— А я не хочу, чтобы меня спасали от порки. Я скажу правду!

Томека смеется:

— А что ты скажешь, Михэлука?

— Скажу, что был у тебя в Зэворыте.

— А что потом будет?

— Ничего не будет! Выпорет меня тетка, вот и все.

— Ну и дурак же ты! — в отчаянии кричит Бенони. — Ведь лучше, если не выпорет!

— Никто его не выпорет, — успокаивает ребят Томека.

Томека оставляет мальчишек на ферме, а сам отправляется к Олимпии, чтобы упросить ее сменить гнев на милость.

Титина встречает братьев, словно пришельцев с того света.

— Значит, вы живы и здоровы!

Но мама ее вовсю распекает ребят при дяде Гавриле:

— Как же это вы так уехали без спроса? Где вас только не искали! Всю ферму вверх дном перевернули. Никогда больше так не делайте!..

Дядя молчит и на ребят даже не глядит. Сразу видно, что он очень рассержен.

Михэлука понимает, что дядя прав. Но он сам толком не может объяснить, как это ему вдруг вздумалось попросить Виктора отвезти их в Зэворыту. Знает только, что очень тосковал по Томеке. Но вот идет Томека, сейчас он отведет их к тетке. У Михэлуки от страха сжимается сердце.

Тетка поджидает ребят на пороге. Во дворе на веревке развешаны свежевыкрашенные мотки шерсти.

Но Томека на страже и охраняет ребят, как наседка птенцов от ястреба. Ястреб — это тетка, и кто бы мог это подумать — вдруг «ястреб» начинает упрашивать «наседку».

— Дай, Томека, хоть старшему ослу уши надрать! Дай хоть душу отвести! Как я вчера измучилась! Ведь это старший во всем виноват!

— Брось, Олимпия! Я уж им вчера такую трепку задал! — говорит Томека. — Пусть только как следует попросят прощения.

— Прости, тетя, больше не буду!

— Прости, мамочка!

Вот как удалось ребятам побывать в Зэворыте, повидать Томеку и избежать порки.

…Когда ребята перешли во второй класс и учитель научил их составлять письма, Михэлука отправил Томеке первое в своей жизни письмо:

«Дорогой дядюшка Томека. Я здоров и занимаюсь хорошо, чего и тебе желаю! Дядя обещал через три воскресенья отвезти нас в Зэворыту. Тетка говорит, что тоже поедет, хочет все своими глазами увидеть. Правда ли, что у бабки Саломии дома электричество, с тех пор как она вошла в коллективное сельское хозяйство?

С большой любовью

Михай Бреб,

ученик II класса».

Второе письмо было подлиннее, да и написано покрасивее:

«Дорогой дядюшка Томека.

Пишу про себя, что я здоров. В школе занимаюсь хорошо и уже получил красный пионерский галстук. Бенони тоже получит, когда ему исполнится девять лет и он будет лучше себя вести в классе (перестанет шалить с другим озорником — Лупешем, они друг друга под партой колют перышками). Мы с Бенони очень хотели бы приехать к тебе в Зэворыту, но дядя говорит, что ты теперь очень занят — ремонтируешь тракторы для весеннего сева. У нас на ферме тоже ремонтируют наши два трактора КД. Приехали даже два механика, один — постарше дяди, а второй моложе тебя, похож на Виктора, а зовут его Нэстэсика. Он знает Виктора и был у него на свадьбе. А почему Виктор больше не приезжает к нам на грузовике? Потому что поженился? Мы очень часто бываем на ферме, потому что очень подружились с Иной, дочкой начальницы. У нее куча интересных книг с картинками, она дает читать их даже Нэстэсике. Если бы ты перебрался сюда на ферму, нам всем вместе было бы очень весело.