Михаил Новиков - Природа сенсаций

Мустафа

Ладно, ладно.

Затемнение. Та же сцена. Теперь любовники находятся в положении 69. Открывается дверь, входит Мустафа.

Мустафа

Хватит уже. Я там один сижу.

Александр Иванович

Выйди, а… Мы сейчас.

Вита

Уйди, ублюдок! Урод!

Мустафа

Чего ты на меня орешь в моем доме?

Александр Иванович

Не мешай. Пожалуйста.

Мустафа

Я посмотреть хочу, как ты кончаешь. А она оскорбляет. (Вите.) Да кто ты вообще?

Александр Иванович

Не надо ничего смотреть, о'кей?

Затемнение. Теперь Вита сидит верхом на Александре Ивановиче, лицом к двери, спиной к Александру Ивановичу. Входит Мустафа.

Мустафа

Я хочу посмотреть, как вы кончите. Можно?

Александр Иванович

Да смотри, смотри! На!

Вита слезает с Александра Ивановича, берет с тумбочки тяжелую лампу, размахивается, бьет Мустафу по голове. Тот падает, головой врезается в зеркало, разбивает его. Александр Иванович еще подрагивает на постели. Вита переступает через Мустафу, проходит к окну, открывает его. Затем начинает одеваться.

Вита

Пошли отсюда.

Александр Иванович

Да, конечно.

Дверь подъезда дома Мустафы. Александр Иванович и Вита выходят из нее. Опять начался дождь.

Дождь захлестывает в открытое окно комнаты, где лежит мертвый человек Мустафа.

— А давай-ка рванем на Кипр, — предложил Саныч, глядя, как апрельский дождь поливает широкие окна московского паба «Джон Булл».

— А что там? — спросил Мореный, оторвав взгляд от желтой поверхности пива в кружке.

— Да хоть тепло, по крайней мере.

Сказано — сделано.

Прошло время, и, заложив петлю над коричневым островом и зелено-серым морем, самолет царапнул бетон Ларнаки, подпрыгнул разок и заскользил.

В аэропорту их встречала Мария, прокатчица автомобилей.

— Роскошная женщина, а? — сказал Мореный, оглядев золотые цепи на загорелой шее Марии.

— А? — не расслышал Саныч. — А, да.

Из аэропорта вышли в пекло. Солнце стояло высоко.

— Ух, елы, — сказал Саныч.

— Жарковато, — отозвался Мореный.

Они сняли виллу, верней — полвиллы. Недорого: пятьсот в месяц за две спальни плюс холл, плюс веранда, плюс патио. Всюду мрамор: ступаешь на него босой ногой, и уже от одного этого становится хорошо.

— Ты только аккуратней, ради бога, — говорил Мореный, глядя, как Саныч усаживается за руль.

— Да я аккуратно.

Рули тут были справа. Машину взяли — «протон», в Москве невиданную.

— А, я понял, — сказал Мореный, приглядевшись к транспортному средству. — Это «лансер мицубиси», один к одному. Где, она сказала, их делают? Сингапур? Тайвань?

— Да что-то такое, — кивнул Саныч.

— Точно, «мицубиси».

— Тебе видней.

Вечером поехали в город.

— Главное сейчас, конечно, сразу кого-то найти, — рассуждал Мореный, закурив и выпустив дым в приоткрытое окно. — Потому что это ведь настроение на весь отдых, если сразу кого-то найдем.

Тянулись вдоль дороги кусты и за ними — белые виллы под красными крышами.

— Я бы выпил что-нибудь, — сказал Саныч.

Машину запарковали у пляжа, пошли вдоль набережной.

— Вот вроде ничего ресторан, — произнес Мореный.

— А почему не тот? — спросил Саныч.

— Не знаю, вывеска какая-то у того противная.

— Ладно, мне все равно.

Сели.

Подошла официантка.

— You speak any English? — спросил Саныч.

— A little, — ответила официантка.

Оказалось — англичанка, из Манчестера. У Саныча затеплился в глазах охотничий огонек.

— А я бы жил так, — сказал Мореный, глядя на море. — С утра на пляже, вечером официантом. Главное, думать ни о чем не надо.

— Это да, — согласился Саныч.

— Но я считаю, — сказал Мореный, — надо искать соотечественниц. Русские, они как-то… Да и разговаривать легче.

Ели клефтико — куски баранины, запеченные в фольге.

Темнело, море стало серым, и по нему, там, где оно сливалось с небом, тянулся пароход.

— Клефтико. Клефтико! Ах, какое удивительное слово — «клефтико»! — пропел Саныч, запуская в рот зубочистку.

Наутро поехали в Айя-Напу.

— Значит, так, — объяснял Мореный. — Идея простая. Сначала — днем — ходим по пляжу. Ну, купаемся там, все это. Главное — осматриваемся. Высматриваем то, что нам нужно. И сразу договариваемся с ними на вечер.

— Сразу? — спросил Саныч с сомнением в голосе.

— Знаешь, старичок, мне как-то не нравится твое упадническое настроение.

— А англичанка ничего вчера была, — заметил Саныч, заправляя «протон» в поворот.

— Да их тут тысячи, и даже намного лучших!

Въехали в Айя-Напу.

Потянулись дома, пестрые вывески, раскрытые прямо в улицу магазинчики.

— Ух ты, смотри, какая пошла, — крикнул Мореный.

— Не могу, — отозвался Саныч.

— Чего — «не могу»?

— Смотреть не могу. Куда ехать-то? Сейчас заблудимся. Ой, бля, здесь одностороннее.

— Давай назад. Налево.

— И куда?

— Ну, к морю — это вниз.

Встали на земляной площади у пляжа.

— Киприотки, я считаю, на грузинок похожи, — сказал Саныч.

— Ну, не совсем. Бледные мы, — заметил Мореный, сняв рубаху и оглядывая колыхнувшийся живот.

Пошли вдоль пляжа. Тысячи девушек с голыми грудями лежали вдоль кромки моря.

— Неаппетитны тушки людские, когда их много, — сказал Мореный, щурясь. — Но, Саныч, это же счастье.

— Счастье, Майкл, счастье.

— Вот эти, смотри, — дернулся Мореный.

— Да, ничего, — согласился Саныч. — Ну, а как подойдем-то?

— Ты давай.

— Я-то да, но лучше давай ты.

Белобрысые, сисястые англичанки вспорхнули и вбежали в море, как две нелетающие птицы.

— За ними? — спросил Мореный.

— Давай еще пройдемся. Их же тут — сам видишь. Если что — вернемся.

— Русских надо искать, русских, — пробормотал Мореный.

— Я, главное, не пойму, — заметил Саныч, — куда они все деваются. Ты же смотри: самолеты летят — Екатеринбург Эйр, Самара Эйр, Воронеж Эйр… В них же полно баб прилетает.

— О, русские провинциалки! — подтвердил Мореный. — А давай на этой хренации покатаемся.

Он указал на красный, на жука похожий водный скутер «Кавасаки», покачивавшийся на волнах у берега.

— Фунт в минуту, — задумчиво сказал Саныч. — Это два доллара получается.

— Ну и что? Попробовать же надо.

— Я лучше пивка, — заключил Саныч.

Через полчаса, мокрый и приободрившийся, Мореный отыскал Саныча под тентом бара.

— Ну как ты, Майкл? — спросил Саныч.

— Мощная, скотина, — кивнул Мореный. — Пойдешь?

— Нет, я пивка. Тебе взять?

— Натурально.

Пока Саныч ходил за пивом, Мореный огляделся.

— Смотри, какие там пташки в углу, — сказал он, забирая у Саныча запотевшую бутыль.