Петер Эстерхази - Исправленное издание. Приложение к роману «Harmonia cælestis»

[Вчера после чтения фрагментов «Гармонии» один доброхот взялся объяснять, почему в романе официант — человек бесхребетный, а графская семья сохраняет достоинство, несмотря на страдания, которые выпали на ее долю. Я смотрел на симпатичного, восторженного комментатора и сладострастно думал о том, как когда-нибудь ткну его носом в эту книгу: на тебе, полюбуйся достоинством! Придав форму страдающим жизням, страданию, «Гармония» тем самым возвысила их. Сейчас это меня смущает.

Потом в тоне мягкого упрека прошлись еще на тему ненормативной лексики. Да извольте же оглянуться по сторонам. А потом уже мордуйте меня за какое-нибудь безобидное «еб-твою-мать». Что слышу, то и пишу.] <���Хотя, может быть, и не стоило бы…>

6 августа 1958 года

Встреча на площади Геллерта, 14.00. Донесение, которое имеет видимые последствия. (Правда, последствия имеет любой донос, ибо существенно ухудшает состояние мира. Ну да полно об этом.) Мое задание состояло в том, чтобы перечислить, кто из связанных со мною лиц переписывается с заграницей, установив по возможности с кем и из каких стран.Замечательная работа, четкая, ясная, три столбца, фамилия, место жительства, зарубежный корреспондент, примечание. — И опять: этот великолепный почерк! Больно смотреть.

Задание дано агенту в целях уточнения его связей. Донесение представляет оперативный интерес.Я отвлекаюсь, любезничаю с архивной дамой, тоскливо смотрящей в окно, говорю ей, вы так тоскливо глядите в окно, как будто мы с вами в тюрьме, после чего мы обмениваемся мнениями о погоде, выражая надежду, что вот-вот наступит весна, и я снова погружаюсь в тетрадь, где вижу: оперативный интерес.Трясу головой: куда я попал? Мне кажется, это сон, ведь между любезным, ни к чему не обязывающим, легким и пустым трепом и двумя этими словами зияет такая пропасть, что если кто-то, а это, увы, как раз я, попробует ее перекрыть, то скорее всего надорвется. Я хотел избежать ж. с., но что делать, так получилось, в карточку 6/а[карточка агентурной регистрации, в которой указываются наиболее важные связи завербованного лица] мною внесены перечисленные в донесении лица.(!)

Из всех заданий хуже всего он справляется с информациями о настроениях в обществе, считая все, о чем говорят люди, идиотизмом (sic!), и потому докладывать не желает. Агенту на этот раз было дано задание написать обо всем, что говорят в его окружении люди, независимо от того, что он сам по этому поводу думает. В том числе обозначить, где, при каких обстоятельствах и от кого он слышал то или иное высказывание.

Лет двадцать спустя, приблизительно в том же духе я инструктировал свою мать, когда просил ее записывать свои сны: только никаких прибавлений и убавлений, исключительно то, что действительно снилось, без прикрас, оценок, рефлексии, мне это неинтересно, исключительно то, что есть. Я же позднее, спустя пять лет, как известно, воплотил все это в художественной форме («Вспомогательные глаголы сердца» [28] Роман П. Эстерхази (1985), посвященный смерти его матери. ). Короче — такие дела (Воннегут). Помимо любви, самое сильное и самое ощутимое чувство к моим родителям — благодарность.

Говножуй, снова приходит мне в голову слово из моего романа, хотя я отнюдь не хочу сказать, что записываю все, что приходит мне в голову. Да это и невозможно. Конечно, приходится отбирать. Я все воспринимаю как форму. Только формой на этот раз я избрал, вынужден был избрать (гражданскую) искренность и, как следствие, реальностью считаю так называемую реальность (а не язык) и буду ей верен. — Из цикла «Всхлипы несчастного реалиста в коротких штанишках».

Заключение: Донесение полезное, хотя та же информация уже поступила к нам по другим каналам. Ценно то, что мы видим, что агент начал проявлять некоторое желание работать.Наверное, это момент смирения.

19 августа 1958 года

<���Коллегия народных заседателей Верховного суда под председательством Ференца Виды в этот день осудила Шандора Харасти к шести годам, Габора Танцоша к пятнадцати, Дёрдя Фазекаша к десяти годам тюремного заключения, а мой отец подготовил первую информацию о настроениях в обществе.> Он навестил старика В., как раз в это время скончался К. Р. [его, пожалуй, я расшифрую — друг моего дедушки Карой Рашшаи], и они обсуждали это событие… Он вспомнил связанные с ним некоторые события (их совместную акцию против закона о евреях) и охарактеризовал умершего как человека принципиального и решительного,а кроме того, он посетил еще тетю Эржи; по-моему, в донесении ничего интересного (?), однако у Тота свой, более широкий подход: это уже ближе к той форме, которую должна иметь информация о настроениях в обществе.Тот — тонкий эстет, понимающий, что во всяком произведении первична форма, донесение качественное, может быть использовано для подготовки сводки о настроениях.

Временами у меня возникает желание что-то проскочить, два-три донесения, настолько они однотипны. Но важнее все же проследить, как Папочка, шаг за шагом, скатывается по наклонной.

Следующая встреча состоится в «Столетии» — хорошем по тем временам ресторане. Умели, однако, жить! Лет восемь-девять спустя, будучи гимназистом и начинающим гурманом, in concreto обжорой, я бывал там несколько раз. Помнится, копил деньги, чтобы время от времени (после занятий) отправиться в хороший ресторан (о чем дома, если память не изменяет мне, я не распространялся). Однажды я заказал на десерт фрукты, и мне принесли яблоко (старкинг), на тарелочке, с ножом и вилкой. Я сидел в середине зала, можно сказать, на виду. Осмелиться? Не осмелиться? Знай я, что можно и чего нельзя (в ресторане), я делал бы то, что хочу (ибо, естественно, делать того, что нельзя, мне бы не захотелось), короче, я, как обычно, взял яблоко в руку и начал грызть. При этом довольно и ободряюще ухмылялся метрдотелю, который и глазом не повел — все было в порядке.

В следующем донесении нам следует отчитаться о праздновании Дня конституции 20 августа.

22 августа 1958 года

Вместо этого он докладывает о том, что по семейным обстоятельствам находился в районе Орослани — значит, был в Майке, мы тогда проводили там каникулы у моей бабушки, см. стр. 358 и сл., замечательные лирические пассажи о нравственности, любви к ближнему, традиции, родине, — где неоднократно, напр. в станционном буфете (стр. 429), рядовые труженики высказывались в том духе, что правительство мол поступает разумно, не подвергая дискриминации вернувшихся домой эмигрантов (волны 1956-го). — Так и слышится в этом некий тонкий юмор. В этой хитрой попытке на них повлиять. Только где, на кого мог подействовать такой юмор. Нигде и ни на кого. <���Читая немецкую прессу, я вижу, насколько распространен был этот самообман, нечто похожее пытались проделывать почти все информаторы штази, точнее, впоследствии это был главный их аргумент в собственную защиту. Да и у нас в стране подобные басни на тему «как я разлагал органы изнутри» хорошо известны…>