Рохинтон Мистри - Хрупкое равновесие

— Эту работу можно делать сидя, — сказал он.

На проекте случались травмы и посерьезнее, чем у Ишвара. Слепая женщина, которую поставили дробить камни, после нескольких дней успешной работы, раздробила себе молотком пальцы. Ребенок упал с лесов и сломал обе ноги. Безрукий мужчина, носивший на спине мешки с песком, повредил себе шею, когда перевязь соскользнула.

К концу недели многие новички были признаны бригадиром бесполезными. Доктор всех лечил своей любимой мазью. Иногда, в приливах вдохновения он накладывал шины и делал перевязки. Шанкару вменили в обязанность развозить больным пищу. Тот был в восторге от поручения, с нетерпением дожидался времени приема пищи и с радостным чувством ответственности носился на своей тележке от горячей печки к лачугам, из которых неслись жалобные стоны. Всюду искалеченные люди встречали его с благодарностью, благословляя за помощь.

Ему на самом деле хотелось ухаживать за своими подопечными и облегчать их страдания, чего, похоже, не умел делать доктор. «Не думаю, что он хороший врач, — признался Шанкар Ишвару и Ому. — У него одно лекарство на все случаи».

На протяжении долгих жарких дней больные кричали, звали на помощь, и Шанкар их успокаивал, обмывал водой потные лица, питал несчастных надеждой на выздоровление. Вечером, когда в лагерь возвращались голодные и измученные работники, их раздражал непрерывный стон больных. Он не прекращался и ночью, мешая здоровым спать. В конце концов кто-то пошел жаловаться.

Бригадир в раздражении, что его разбудили, сделал больным выговор.

— Доктор хорошо о вас заботится. Чего вы еще хотите? Вы думаете, в больнице вам будет лучше, чем здесь? Больницы переполнены, уход там плохой, медсестры оставят вас в вонючих коридорах гнить заживо. Здесь, по крайней мере, вы лежите в чистом месте.

Спустя несколько дней бригадиру, испытывающему недостаток в рабочей силе, пришлось восстановить на работе уволенных поденщиков. Они быстро осознали, как можно решить свою проблему: нужно выводить из строя новичков, и рабочие места останутся за ними.

Враждебность по отношению к нищим и бездомным все возрастала. Поденщики спихивали их с лесов и толкали в канавы, ранили, неосторожно размахивая киркомотыгами, и скатывали на них большие камни. Количество несчастных случаев резко возросло. Шанкар не возражал против новых обязанностей. Он вкладывал в них всю душу.

Теперь управляющий проектом взглянул по-новому на жалобы потерпевших. Он увеличил штат охранников и приказал им постоянно, а не только вечерами патрулировать район работ. Поденщиков предупредили, что небрежность и неосмотрительность в работе будут караться увольнением. Количество несчастных случаев уменьшилось, но лагерь стал похож на вооруженную крепость.

Когда посредник в очередной раз привез новую партию бездомных, бригадир пожаловался, что бесплатный труд не приносит большой выгоды. И даже слукавил, что нищих доставили уже увечными.

— По твоей милости я кормлю и предоставляю кров никуда не годным инвалидам.

Посредник открыл регистрационный блокнот и показал бригадиру записи, относящиеся к физическому состоянию задержанных нищих.

— Признаю, было несколько больных. Но это не моя вина. Полицейские запихивали в грузовик всех подряд — и здоровых, и полумертвых.

— В таком случае больше никого не привозите.

Посредник попытался успокоить бригадира и спасти бизнес.

— Дайте мне несколько дней, и я все улажу. Уверен, вы не будете терпеть убытки.

А тем временем последняя партия ожидала, когда их выпустят на волю. Среди них было много уличных артистов — жонглеров, музыкантов, акробатов и фокусников. Бригадир дал им свободу выбора — вкалывать на проекте, как остальные бездомные, или развлекать население лагеря за кормежку и жилье.

Как и ожидал бригадир, артисты выбрали последний вариант. Их поселили отдельно от остальных и велели сегодня же вечером дать представление. Управляющий проектом согласился с предложением бригадира. «Развлечение пойдет на пользу моральному духу работников, — решил он, — поможет разрядить обстановку и положит конец распрям».

Представление началось после ужина в районе кухни, где был свет. Капитан из охраны согласился руководить мероприятием. Вначале шли акробатические номера, жонглирование деревянными булавами и воздушная гимнастика. Потом последовала музыкальная интерлюдия, и артисты исполнили патриотические песни, чему управляющий проектом аплодировал стоя. Затем муж и жена показали номер «человек-змея», который всем понравился, их сменил фокусник с картами, а потом опять вышли акробаты.

Сидевший рядом с портными Шанкар был в восторге от представления, он возбужденно подпрыгивал на тележке и от всей души аплодировал, хотя забинтованные кисти производили только глухой шум. «Хотелось бы, чтобы все получили удовольствие», — повторял он время от времени, думая о больных в жестяных лачугах. В моменты тишины, когда кто-нибудь из артистов манипулировал с ножами и саблями или балансировал на проволоке, и зрители замирали от страха, из лачуг доносились стоны.

Управляющий проектом одобрительно кивал бригадиру: затея удалась. В тени ждал своей очереди артист, завершающий представление. Убрали весь реквизит, и капитан объявил, что под конец зрители увидят поразительный номер редкого балансирования. И тут циркач вышел из тени.

— Так это же хозяин обезьян! — воскликнул Ом.

— И двое детей его сестры, — прибавил Ишвар. — Должно быть, покажет новый номер, о котором он раньше говорил.

Вначале дети не принимали участие в выступлении. Хозяин обезьян жонглировал разными предметами, но зрители такое уже видели и особого восторга не проявили. Тогда он пригласил выйти мальчика и девочку и поднял их — каждого на отдельной ладони. Дети были простужены и чихали. После артист привязал детей к концам пятнадцатифутового шеста, сам лег на землю и удерживал шест на голых подошвах. Придав равновесие шесту, он стал крутить его пальцами ног. Дети вращались на некоем подобии карусели — сначала медленно, потом — все быстрее и быстрее. Они свисали тихо и безвольно, постепенно превращаясь в размытое пятно.

Одобрительные возгласы смолкли, зрители почувствовали волнение и неуверенность. Затем раздались поспешные аплодисменты, словно дань уважения артисту могла привезти к скорому окончанию опасного трюка или, по крайней мере, спасла бы детей.

Шест медленно опускался и наконец замер. Хозяин обезьян отвязал детей и утер им мордашки: центробежная сила размазала сопли по их лицам. Затем положил их лицом к лицу на землю и на этот раз привязал обоих к концу шеста. Проверив прочность узлов, он поднял шест за другой конец.