Рохинтон Мистри - Хрупкое равновесие

— Правда? А сколько нужно капель? Две или три?

С большой неохотой в контору отправился полицейский, чтобы проверить это голословное утверждение, вернувшись, он показал, что нет никаких свидетельств умышленного поджога.

Помощник инспектора разозлился на Ишвара.

— Что вы здесь мне мозги пудрите? Хотите, чтоб Первый информационный документ состоял из лживых домыслов? От вас проклятых неприкасаемых всегда одни неприятности! Убирайтесь вон, пока вас не привлекли за клевету!

Ишвар потерял дар речи и смотрел на Ашрафа, который пытался объясниться с помощником инспектора. Но тот грубо его оборвал:

— А вас это вообще не касается. Мы же не вмешиваемся, когда вы, мусульмане, обсуждаете с муллой ваши проблемы, разве не так?

Следующие два дня ателье Ашрафа было закрыто, а сам он терзался своей полной беспомощностью. Ни он, ни Мумтаз не решались утешать Омпракаша или Ишвара — разве найдешь слова для такой утраты и такого беззакония? Они могли только плакать вместе с ними.

На третий день Ишвар попросил Ашрафа открыть мастерскую, и они снова принялись шить.

— Я соберу небольшое войско из чамаров, раздам им оружие и поведу на дома землевладельцев, — сказал Омпракаш под шум работающей швейной машины. — Нетрудно найти нужное количество людей. Мы поступим как наксалиты. — Склонившись над шитьем, он рассказал Ишвару и Ашрафу о стратегии крестьянских восстаний на северо-востоке. — А под конец отрубим им головы и насадим на острые колья на рынке. И они никогда больше не осмелятся притеснять наше сообщество.

Ишвар не мешал ему вынашивать планы мести. Его первый импульс был таким же — как же он мог теперь осуждать племянника? Руки были заняты работой, но измученное сознание пребывало в смятении.

— Скажи мне, Ом, откуда ты все это знаешь?

— Читал в газетах. Но разве это не понятно? В каждой семье из низших каст есть кто-то, пострадавший от заминдаров. Не сомневайся — они жаждут мести. Мы перережем тхакуров и их прислужников. И этих проклятых полицейских.

— А что потом? — спросил Ишвар мягко, понимая, что племяннику пора отвлечься от смерти и направить свои мысли к жизни. — Тебя отведут в суд, а потом повесят.

— Ну и пусть. Если б я жил с родителями, а не отсиживался бы в этой мастерской, меня бы тоже уже не было.

— Ом, мальчик мой, — сказал Ашраф. — Нам не следует руководствоваться местью. Убийцы будут наказаны — если не в нашем мире, то в другом. Может, они уже наказаны, кто знает?

— Да, дядя, кто знает? — саркастически отозвался Омпракаш и пошел спать.

Через шесть месяцев после той ужасной ночи Ишвар, по настоянию Ашрафа, съехал со съемной квартиры. Теперь в доме после того, как дочери вышли замуж и уехали, по словам Ашрафа, стало много места. Из помещения на втором этаже он сделал две комнаты: одну — для себя и Мумтаз, а вторую — для Ишвара и его племянника.

Было слышно, как Омпракаш ходит наверху, готовясь ко сну. Мумтаз молилась в глубине дома.

— Разговоры о мести ничего не значат, пока это всего лишь разговоры, — сказал Ишвар. — А что, если он вернется в деревню и что-нибудь натворит?

Они еще долго сидели, мучительно размышляя о будущем юноши, пока не решили, что пора подниматься наверх и ложиться спать. Ашраф зашел вслед за Ишваром за перегородку, где спал Омпракаш, и они немного постояли, глядя на спящего юношу.

— Несчастный ребенок, — прошептал Ашраф. — Сколько ему досталось! Что для него можно сделать?

Ответ пришел в свое время, когда положение ателье «Музаффар» пошатнулось.

Через год после трагических событий в городе открылся магазин готовой одежды. И вскоре у Ашрафа стала стремительно сокращаться клиентура.

По мнению Ишвара, такое положение не могло долго длиться.

— Конечно, большой новый магазин, где на прилавках множество рубашек — только выбирай, манит людей. Они чувствуют себя важными персонами, перебирают разные фасоны. Но перебежчики вернутся, когда пройдет эффект новизны, и они увидят, что одежда сидит не лучшим образом.

Ашраф был настроен не так оптимистично.

— Против нас работают низкие цены. Одежда шьется крупными партиями на больших фабриках. Разве сможем мы конкурировать?

Вскоре двое портных и ученик радовались, если работа была хоть раз в неделю.

— Удивительно, — сказал Ашраф. — То, чего я никогда не видел, губит дело, которым я занимаюсь уже сорок лет.

— Разве вы не были в магазине готового платья?

— Я говорю о фабриках в большом городе. Какие они? Кто ими владеет? Какие расходы несут хозяева? Мне ничего не известно, кроме того, что они разоряют нас. Может, мне придется идти работать на них в моем возрасте?

— Никогда, — сказал Ишвар. — А вот мне, наверно, стоит пойти.

— Никто никуда не пойдет! — стукнул по столу кулаком Ашраф. — Что заработаем, разделим на всех. Я просто пошутил. Неужели я отправлю куда-то своих детей?

— Не волнуйся, дядя. Я знаю, ты не это имел в виду.

Однако вскоре стало и впрямь не до шуток: клиенты продолжали уплывать в магазин готового платья.

— Если дело и дальше так пойдет, мы все трое будем с утра до вечера мух бить, — сказал Ашраф. — Для меня это не так важно. Я прожил долгую жизнь, вкусил ее плодов — и сладких, и горьких. Но то, что сейчас происходит, плохо для Ома. — Он понизил голос. — Может, ему лучше попытать счастья в другом месте.

— Куда бы он ни поехал, я должен быть рядом, — уверенно произнес Ишвар. — Ом слишком молод, у него много в голове завиральных идей.

— В том нет его вины — это проделки дьявола. Но тебе, разумеется, надо быть с ним рядом — ты теперь ему как отец. Вы можете попытать счастья — уехать ненадолго. Не навсегда — на год или на два. Усердно трудитесь, заработайте денег и возвращайтесь.

— Это верно. Говорят, в большом городе можно быстро заработать — там много работы и всяких возможностей.

— Точно. А вернувшись с деньгами, откроете свое дело. Табачную лавочку, или фруктовую палатку, или магазин игрушек — кто знает? — Рассмеявшись, мужчины все же пришли к выводу, что пара лет работы на стороне Омпракашу не помешает.

— Трудность только в том, — сказал Ишвар, — что я никого не знаю в большом городе. С чего нам начать?

— Все образуется. У меня в городе есть хороший друг, он поможет вам найти работу. Его зовут Наваз. Он тоже портной, у него там свой магазин.

Мужчины засиделись за полночь, строили планы, представляли новую жизнь в городе у моря — с высокими домами, широкими, удобными дорогами, красивыми садами и миллионами людей, которые много работают и зарабатывают хорошие деньги.

— Только подумать, я так разволновался, словно решил ехать с вами, — сказал Ашраф. — И поехал бы — будь помоложе. Без вас здесь будет одиноко. Я мечтал, что ты и Ом останетесь в этом доме до конца моих дней.