Рохинтон Мистри - Хрупкое равновесие

— А, это вы… Что вам надо?

— Простите за беспокойство, но, может, вы не знаете, что мы тоже портные? — сказал Ишвар. — Можно нам шить для вас? В вашей мастерской? Дядя Ашраф сказал нам…

— Дело в том, что у нас самих мало работы, — произнес Наваз, возвращаясь в дом. — Поищите где-нибудь в другом месте.

Стоя на ступенях, Ишвар и Ом растерялись — неужели Наваз ничем больше не поможет? Но он вернулся через минуту с карандашом и бумагой, продиктовал названия мастерских по пошиву одежды и объяснил, как до них добраться. Они поблагодарили его за совет.

— Кстати, — сказал Ишвар, — мы слышали ночью страшные крики. Что бы это могло быть?

— Это все бродяги, что спят на тротуарах. Кто-то занял чужое место. Так они взяли кирпич и разнесли ему башку. Настоящие животные, эти бродяги. — Наваз окончательно скрылся за дверью, а портные отправились на поиски работы.

После чая в ларьке на углу улицы они провели бесполезный, жуткий день, разыскивая указанные Навазом места. Названия улиц часто просто отсутствовали, а то были закрыты политическими плакатами или объявлениями. Портным приходилось часто останавливаться и спрашивать дорогу у лавочников или развозчиков товаров.

Портные старались соблюдать инструкции, часто повторяющиеся на рекламных щитах: «Пешеходы! Ходите по тротуару!» Но это была трудная задача: продавцы ставили свои лотки прямо на асфальт. Поэтому они, как и все, шли по мостовой в страхе перед автомобилями и автобусами, с удивлением глядя на остальных людей, которые словно не замечали потока машин и обладали особым инстинктом в случае опасности отпрыгивать в сторону.

— Этому надо учиться, — произнес Ом с видом знатока.

— Учиться чему? Давить людей или чтоб тебя давили?

Однако единственный несчастный случай за весь день случился с ручной тележкой: лопнула веревка, удерживающая коробки, и они рассыпались по тротуару. Портные помогли хозяину снова наполнить тележку.

— А что гремит в коробках? — заинтересовался Ом.

— Кости, — ответил мужчина.

— Кости? Коров или буйволов?

— Человеческие. Такие, как у нас с вами. На экспорт. Это выгодный бизнес.

Ишвар и Омпракаш были рады, когда тележка отъехала.

— Знай я, что там внутри, ни за что бы не остановился, — сказал Ишвар.

К вечеру все адреса закончились, не принеся ни работы, ни надежды. Найти обратную дорогу к дому Наваза тоже оказалось трудно. Только утром портные проделали этот путь, но теперь они ничего не узнавали. Или, напротив, все казалось одинаковым. И то и другое сбивало с толку. Положение ухудшала приближавшаяся темнота. Щиты с кинорекламой, которые, они надеялись, станут опознавательными знаками, только вводили в заблуждение — слишком их было много. От рекламы «Бобби» [54] «Бобби» — индийская комедия 1973 г. — поворот направо или налево? Идти на улочку, где на афише Амитабх Баччан [55] Амитабх Баччан (1942–2017) — известный индийский актер, режиссер и телеведущий, обладатель многих национальных и международных премий. под градом пуль бьет ногой в лицо негодяя с пулеметом, или на ту, где он неотразимо улыбается скромной деревенской девушке?

Наконец, усталые и голодные, они нашли нужную улицу и заспорили, нужно ли купить еды перед тем, как залечь под навес.

— Лучше не надо, — решил Ишвар. — Если Наваз и его женушка собираются поужинать с нами, они могут обидеться. Может, вчера они были просто не готовы нас встретить.

Хозяин сидел за швейной машиной. Дядя с племянником приветственно ему помахали, но Наваз, похоже, их не заметил, и они пошли на задний двор.

— Я просто никакой, — сказал Омпракаш, раскатал постель и рухнул на нее.

Лежа на спине, они прислушивались к тому, что происходит на кухне. Журчала вода, звенели стаканы, что-то стучало. Потом послышался голос Наваза: «Мириам!» Женщина вышла из кухни, и портные не могли расслышать, что она говорит. Но сердитый голос Наваза звучал достаточно громко: «Говорю тебе — не надо!»

— Но это всего лишь чай, — оправдывалась Мириам. Теперь на кухню вышли оба — и муж, и жена.

— Послушай, женщина! Не спорь со мной! Нет — значит, нет! — Раздался звук пощечины, и Омпракаш вздрогнул. Женщина слабо вскрикнула. — Пусть идут в ресторан! А то избалуются и останутся тут навсегда.

Из-за рыданий Мириам портные смогли разобрать только отдельные слова: «Ну почему…» и еще «семейство Ашрафа…»

— Но не мое, — отрезал муж.

Портные поднялись с импровизированных постелей и отправились в ларек, где утром пили чай. После того, как они съели по пури-бхаджи [56] Пури-бхаджи — булочка с овощной начинкой. (Примеч. ред.) , Омпракаш сказал: «Удивительно, что у дяди Ашрафа такой ужасный друг».

— Все люди разные. Кроме того, Наваз давно живет в городе и мог измениться. Многое зависит от того, где ты живешь, — хорошо это или плохо.

— Наверно, так и есть. Но дядя Ашраф от стыда бы сгорел, услышь он его слова. Жаль, что негде больше остановиться.

— Терпение, Ом. Это наш первый день. Мы скоро что-нибудь найдем.

Но за четыре недели поисков они только три дня проработали в месте под названием «Современная одежда». Владелец, мужчина по имени Дживан, нанял их, чтобы выполнить заказ в срок. Работа была несложная: дхоти [57] Дхоти — набедренная повязка, пояс, который носят мужчины в Индии. и рубашки — по сто штук каждого изделия.

— Это кому столько надо? — в изумлении спросил Ишвар.

Дживан провел несколько раз пальцем по сжатым губам, словно настраивал струны музыкального инструмента. Он всегда так делал, когда собирался произнести нечто, по его мнению, значительное.

— Только никому не говорите — эта одежда для подкупа. Ее заказал один человек, он участвует в дополнительных выборах, — сказал Дживан. — Кандидат хочет одарить важных людей из своего избирательного округа.

В «Современной одежде» было место только для одного портного, но Дживан воспользовался подпорками и переоборудовал мастерскую на троих. На высоте четырех футов от земли он положил доски, укрепив на стенах держателями, и получился временный второй этаж. Снизу доски удерживались бамбуковыми опорами. Дживан арендовал две швейные машины, водрузил их наверх и усадил там Ишвара и Ома.

С большой осторожностью сели они на табуретки.

— Не бойтесь, — сказал Дживан, настраивая губы. — С вами ничего не случится. Я не раз уже такое проделывал. Вот взгляните — я сижу точно под вами, и если вы рухнете, то и мне не сдобровать.

Сооружение было шаткое и отчаянно тряслось, когда работали педали. От уличного движения Ишвара и Ома подбрасывало на табуретках. Если где-то в здании хлопала дверь, ножницы громко отзывались. Но портные скоро смирились с неустойчивостью своего существования.