Рохинтон Мистри - Хрупкое равновесие

В последний вечер пребывания гостей испытанное Навазом чувство облегчения подвигло его к невиданной щедрости.

— Пожалуйста, разделите со мной трапезу, — пригласил он портных к столу. — Уважьте меня напоследок. Мириам! Подай нам три порции!

Он поинтересовался, удобно ли им было под навесом.

— Вы могли бы спать и в доме, если б захотели. Дело в том, что первым моим желанием было поселить вас с нами. Но потом я подумал: в доме так тесно, так скученно, что вам будет лучше на улице.

— Да, конечно, гораздо лучше, — подтвердил Ишвар. — Целых шесть месяцев мы пользовались вашей добротой.

— Неужели так долго? Как быстро летит время!

Мириам принесла еду и удалилась. Но даже под сетчатой прорезью бурки Ишвар и Омпракаш разглядели смущенное выражение ее глаз от такого лицемерия мужа.

Зеркальце, бритва, кисточка для бритья, пластиковый стаканчик, банка для интимного туалета, латунный бачок для воды — все это Ишвар положил на перевернутую картонную коробку в углу хижины. Чемодан и постельные принадлежности заняли почти все оставшееся пространство. Одежду он повесил на ржавые гвозди, торчащие из фанеры.

— Похоже, все уладилось. У нас есть работа, дом, теперь можно и жену тебе подбирать.

Ом даже не улыбнулся.

— Мне все здесь ненавистно, — сказал он.

— Ты что, хочешь назад к Навазу под навес?

— Нет, я хочу в мастерскую к дяде Ашрафу.

— Бедный дядя Ашраф, все клиенты от него разбежались. — Ишвар взял в руки бачок и направился к двери.

— Я сам принесу воды, — предложил Ом.

Он пошел к колонке на улице и долго под внимательным взглядом седой женщины тряс ручку, пытаясь выжать воду. Но ничего не выходило. Омпракаш пнул ногой колонку, сильно ударил по трубе и выдавил несколько капель.

— Ты что, не знаешь? — крикнула ему женщина. — Воду подают только утром.

Ом повернулся, чтобы увидеть того, кто кричит. Маленькая женщина стояла в темном проеме двери.

— Вода бывает только утром, — повторила она.

— Мне никто не сказал.

— Ты разве ребенок, чтоб тебе все говорить? — сердито проворчала женщина, выходя из лачуги. Теперь было видно, что она не такая уж маленькая — просто очень сутулая. — Надо самому соображать.

Омпракаш думал, как лучше показать женщине, что он умеет соображать: ответить ей или просто уйти.

— Иди сюда, — сказала женщина и вернулась в лачугу. Юноша смотрел ей вслед. Из темноты послышался ее голос: — Надеюсь, ты не собираешься стоять там до рассвета?

Сняв крышку с круглодонного глиняного сосуда, она вылила два стакана воды в бачок Ома.

— Запомни, набирать воду надо рано утром. Проспишь — останешься без воды. Вода — как солнце и луна — никого не ждет.

Когда на следующее утро портные, захватив с собой зубные щетки и мыло, направились к колонке, там уже стояла длинная очередь. Из соседней хижины вышел мужчина и с улыбкой загородил им дорогу. Он был до пояса голый, волосы свисали у него до плеч.

— Намаскар, — приветствовал он портных. — В таком виде вам туда идти не стоит.

— Почему?

— Если станете чистить зубы, мылиться и умываться под общим краном, начнется драка. Все хотят набрать воды, пока она есть.

— Но что нам тогда делать? — спросил Ишвар. — Ведра у нас нет.

— Нет ведра! Разве это помеха? — Сосед скрылся в хижине и тут же снова вышел с оцинкованным ведром. — Пользуйтесь этим, пока не купили.

— А как же вы?

— У меня еще есть. Одного ведра мне хватит. — Он собрал волосы в хвост, сильно потянул и снова распустил. — Вот так. Может, вам еще что нужно? Есть у вас банка для туалета?

— У нас есть все, что надо, — сказал Ишвар. — Но куда тут по этим делам ходят?

— Идите за мной. Здесь недалеко. — Портные отнесли в хижину полное ведро воды, а затем, взяв банку, пошли за своим наставником через поле к железнодорожному полотну. Когда они преодолевали насыпи из бетона или битого стекла, вода в банке плескалась. Меж насыпей протекал хилый, дурно пахнущий ручеек желто-серого цвета, несущий разные отходы, в том числе и испражнения.

— Держитесь правой стороны, — предупредил наставник. — Левая — для женщин. — Портные последовали за ним, радуясь, что у них есть провожатый, иначе можно было попасть в неловкое положение. С левой стороны вместе со зловонием неслись женские голоса — матерей, вразумляющих своих детей. Дальше на тропинках или немного в стороне, близ канавы — рядом с колючим кустарником и крапивой — сидели на корточках, спиной к железнодорожным путям мужчины. Канава была продолжением сточной трубы у дороги, куда весь поселок сбрасывал отходы.

Пройдя мимо согнувшихся мужчин, троица нашла себе подходящее местечко.

— Очень неплохо использовать стальные рельсы, — сказал сосед. — Получается что-то вроде платформы. Поднимает тебя выше над землей, и дерьмо не пачкает зад.

— Видно, ты все здесь изучил, — сказал Ом, когда они спустили штаны и устроились на рельсах.

— На это много времени не надо. — Сосед обратил их внимание на мужчин в кустарнике. — А вот там садиться опасно. Там ползают ядовитые сороконожки. Не хотел бы я, чтоб такая тварь укусила меня в нежную часть тела. Кроме того, если вдруг утратишь равновесие, колючки в заднице тебе обеспечены.

— По своему опыту знаешь? — спросил Ом, покатываясь со смеху.

— Да, по опыту — но других. Осторожней с банкой, — предупредил он. — Прольешь воду — вернешься с грязным задом.

Ишвару хотелось, чтобы сосед немного помолчал. Шутки в таких делах — дело лишнее, а его кишечник и так плохо реагировал на такой общественный туалет. Прошло несколько десятилетий с тех пор, как ему ребенком приходилось испражняться на улице. Помнится, они выходили вместе с отцом в утренней мгле, когда деревня еще спала, а птицы уже звонко распевали. А потом мылись в реке. Однако за годы, проведенные у дяди Ашрафа в городе, он забыл эти деревенские привычки.

— Но в сидении на рельсах есть одно слабое звено, — продолжал их длинноволосый сосед. — Если идет поезд, надо тут же вскакивать — даже если ты не кончил дело. У поездов нет никакого уважения к нашим голым задницам.

— Ты нас хоть предупреди! — занервничал Ишвар, поворачивая голову в разные стороны.

— Успокойся. Поезда не будет по крайней мере минут десять. А если услышишь шум, всегда можно отскочить.

— Совет хорош, если только ты не глухой, — произнес раздраженно Ишвар. — А как тебя зовут?

— Раджарам.

— Нам повезло, что у нас такой гуру, — сказал Ом.

— Да, я великий гуру, — фыркнул Раджарам.

Ом так и покатился от хохота, но Ишвар даже не улыбнулся.

— Скажи мне, о великий гуру, советуешь ли ты приобрести нам расписание поездов, раз уж мы будем ходить сюда каждое утро?