Ходжанепес Меляев - Беркуты Каракумов [романы, повести]

— Так-то оно так! Но я о чем думаю? Ведь как бывает: человек оступится один раз — переживает, в другой — уже меньше переживает, а потом уже и не думает о последствиях.

— Да, такие люди, как она, ничего не стыдятся, ничего не боятся. Скатываются вниз по наклонной плоскости, пока не свалятся в омут головой. А когда спохватятся — уже поздно: грязи с макушкой.

— Вот мне и стыдно, и обидно…

— Тебе-то отчего стыдно?..

— Неужели не понятно? Ведь она моя жена, хоть и бывшая. И что бы она ни натворила, люди скажут — это жена такого-то…

— Скажешь тоже! Кто знает об этом? Я лично узнал обо всем лишь на партбюро. Да и то после того, как ты сам рассказал. Ведь в Газ-Ачаке сейчас много новых людей, а они вообще ничего о тебе не знают. "Бывшая", "будущая"… Разве в этом дело? Думаешь, у людей только и забот, как выяснять твои личные дела?

— Так-то оно так…

— Не "так-то оно", а именно так.

— А пятьдесят пятая до сих пор горит?

— Да, до сих пор. Миллион кубометров газа в сутки уходит на ветер… И что только не предпринимали, чтобы потушить пожар! Кто один вариант предлагает, кто другой. На днях будет сделана еще одна попытка. Хорошо, что ты подоспел.

— Как там Ата Кандымович, Торе-ага — все у них в порядке?

— У них открывается объединение. Ты в курсе?

— Нет. Ничего не знал. А когда?

— Во вчерашней или позавчерашней газете был указ. Не знаю, правда ли, но давно ходят слухи, что Ата Кандымовича берут в объединение. А Торе-ага все так не… работает.

— Какие еще новости?

— Новости? Управлению дали специальный самолет. Из Махачкалы рабочих доставляет. Кадров у нас не хватает, рабочей силы… Но это, разумеется, не новость. В строительстве дела такие же — нет людей. Сдали в эксплуатацию два четырехэтажных здания. Строят, конечно, наш Газ-Ачак, но все это так медленно… Узбеки за рекою позже нас начали строить город, а у них уже большой жилой массив из многоэтажных домов. И каких домов! Много высотных и все украшены ярким национальным орнаментом. Улицы прямые, широкие. Город они свой назвали — Дружба. Хорошо, да? Вечером выйдешь к реке, а там у них кругом огоньки и разноцветные искры — сварщики работают. Красотища! Аж завидно. У нас же кое-где вспышки, в двух-трех местах. И строительство ГРЭС они тоже почти заканчивают. Огромное сооружение. Работы у них идут и днем и ночью. Нашим начинаешь в пример ставить, так говорят, что за рекой оттого дела хорошо идут, что людей много. И хлопка много дают по той же причине, и строят быстро. Хорошо, пусть так. Но ведь создай здесь людям условия!.. Конечно, если в песках Каракумов в сорокапятиградусную жару заставлять людей жить в вагончиках с железной крышей, да еще работать — а работа, сам знаешь, у нас не самая легкая, — что они ответят? "Нашел дураков!" Работу такую и в другом месте можно найти, где условия получше… Так-то вот. А если бы создать людям хорошие условия, и в первую очередь жилищные, то не пришлось бы из других республик на самолетах рабочих доставлять. Но для этого надо руководителям нашим пошевелиться немного. А они не хотят. Зачем? Так спокойнее жить, ничего не затевая, ничего не меняя. Грей себе кресло, пока сидишь на нем, а будешь суетиться — мало ли что! — завтра могут другого посадить. А что рабочих за тридевять земель возить приходится — так и что? Не из своего же кармана расходы. Государство у нас богатое, выдержит. Не думают, что те деньги — около миллиона рублей, что Аэрофлоту уплатили за доставку рабочих из других республик, — могли бы пойти на строительство жилых домов со всеми удобствами. Да разве только эти деньги выбрасываются на ветер? Хоть бы кто-нибудь подумал обо всем серьезно. Э-э, да что говорить? Думаю, всем это известно. И нам, и тем, кто повыше сидит. Да задуматься никто не хочет…

Шохрат в сердцах махнул рукой и некоторое время сидел молча, отвернувшись к окну. Колеса отбивали четкий ритм. Вдруг он резко повернулся ко мне;

— Как ты понимаешь слово "рок"?

Вопрос показался мне довольно странным, неожиданным. Я молчал. Шохрат настойчиво, глядя мне прямо в лицо, вопрошал:

— Что значит, по-твоему, покорность судьбе?

— Знаю я, конечно, что такое рок. Но почему ты об атом спрашиваешь? — сказал я наконец с натянутой усмешкой.

— Меня интересует твоя точка зрения.

— Тогда, позволь, я отвечу тебе старой пословицей: "Раб, обладающий терпением и выдержкой, рано или поздно обретет радость".

— Да, действительно старая пословица. Но она не отвечает на мой вопрос. Я тебе один случай расскажу. Не обидишься?

— Что ж. Говори. Только трусы да дураки обижаются, когда им в лицо говорят правду.

— Тогда слушай. В то время я был еще совсем мальчишкой — лет девяти-десяти. Старший брат моего отца взял меня с собой на базар. Он собирался купить себе осла. И дома, и по дороге он без конца твердил, что никаких денег не пожалеет за хорошего, сильного осла, только чтобы он бегал быстро. Пришли мы с ним на базар. Ослов — тьма. Куда больше, чем людей. Фырканье, рев! Оглохнуть можно. А запах — тяжелое свинца, дыхание перехватывает. И каких только мастей там не было: белые, черные, стальные, серые.

Ата [48] Ата — отец. , я так называл тогда дядю, крепко держал меня за руку, опасаясь, как бы я не зазевался и какой-либо ишак не лягнул меня копытом. Мы шли вдоль рядов, то и дело останавливаясь возле каждого торговца. Они о чем-то говорили, а я глазел по сторонам. Наконец ата нашел какого-то маклера, знатока, зарабатывающего себе на жизнь посредничеством между покупателем и продавцом на ишачьем базаре. Маклер поинтересовался, какого осла хочет купить дядя. Тот объяснил — быстрого, как конь, выносливого и удобного для езды, как верблюд…

"А денег не пожалеешь?"

"Нет. Если найду такого, какого хочу, — отдам, сколько запросят".

"Тогда идем".

Теперь мы пошли втроем. Старик маклер останавливался у какого-либо осла, осматривал его, вопросительно поглядывал на дядю.

"Как, не подойдет?"

"Что вы спрашиваете у меня? Разве на этом базаре кто-либо распознает лучше вас, где хороший осел, а где плохой".

Старик довольно хмыкал — нравились ему слова дяди.

"Что ж, тогда пойдем дальше".

Старик подвел нас к ослу серо-стальной масти.

"Продаешь?" — спросил он у хозяина.

"А ты как думаешь, зачем я торчу на ишачьем базаре? Продаю, конечно!" — ответил здоровенный усатый детина с красными выпученными глазами.

"Сколько ему лет?" — спросил дядя, слегка хлопнув осла по крупу.

"Только четвертый пошел".

"Правду говоришь", — подтвердил слова хозяина маклер, предварительно осмотрев зубы осла.

"А я всегда правду говорю", — отозвался тут же верзила, довольно поглаживая свои пышные усы.

Между тем наш провожатый продолжал осматривать осла, что-то бурча себе под нос: ощупал ноги, постучал кулаком по ляжкам животного, надавил несколько раз на круп и позвоночник. Осел стоял как вкопанный.