Ходжанепес Меляев - Беркуты Каракумов [романы, повести]

— Что бы сказал Атабек-ага, если бы узнал, что правнук знаменитого каракумского охотника потерял слух?

— Он бы сказал, что его должны спасти друзья, у которых большие уши…

— Ты хочешь сказать — как у ишаков?

— Ты удивительно догадлив…

— Смотри, Назар, будь осторожнее, я сейчас в секции боксом занимаюсь, — пошутил Сергей.

— Да и я кое-чему научился. Так что еще посмотрим, кто кого, — парировал Назар.

— Хорошо, что ты приехал, — присаживаясь рядом, горячо произнес Сергей.

— Обидел ты меня, Сережка, — после минутного молчания задумчиво сказал Назар. — Почему ты ничего не писал мне о Стелке? Или считаешь, что это не мое дело?..

— Да что ты, Назар!.. Я хотел рассказать, еще когда на свидание к тебе приезжал, да совестно как-то было…

— Отчего же совестно?

— Этого я и сам толком не знаю… Наверно, оттого, что она… Ну, Стелла… она же… она тунеядкой была… и в компании Алекса… Я думал, ты… в общем, осудишь меня…

— Ты ее любишь?

— Да!

— А она тебя?

— Не знаю…

— Ты не спрашивал ее об этом?

— Нет…

— Почему?

— А ты Нину спрашивал?

В воздухе повисло тяжелое молчание. Своим вопросом Сергей будто прикоснулся к натянутой струне, и она, жалобно застонав, забилась, забренчала, причиняя невыносимую боль Назару. Всю жизнь предстоит ему носить в себе эту боль — незаживающую рану в сердце. Всегда перед его глазами будет Нина, прощающаяся с ним и с жизнью. С каждым днем он все острее ощущал свою потерю, все сильнее чувствовал, что не было и нет на свете человека роднее и ближе ее, нет и не будет человека, способного заслонить Нину и заставить замолчать стонущую струну, залечить ноющую рану… Нет, никогда не спрашивал он Нину, любит ли она его… Сердцем чувствовал — любит.

— Где она сейчас? — после продолжительного молчания спросил Назар.

— В Ленинграде… Знаешь, она работать стала. Лучше всех! И курить бросила, и не пьет теперь совершенно. С отцом помирилась, он ее простил. Знаешь, она теперь совсем другой стала… Ты бы ее сейчас не узнал… Она к нам заезжала… по дороге домой…

— Ну и как?

— Отцу очень понравилась, а маме — нет… Она ведь по ее прошлому судит…

— Что же ты решил?

— Окончу школу и поеду в Ленинград поступать в мореходное училище.

— А как же авиация? Ты же с детства о небе мечтал, модели самолетов мастерил, считал, что не сможешь жить без неба!.. Неужели только оттого, что у нее отец капитан, сразу же на море переключился? Почему ты не заразил ее своей мечтой? Почему она тебя не поддержала?

— Да она тут ни при чем. Она хочет, чтоб я летчиком был…

— Ну тогда тем более непонятно…

— Нечего понимать. Просто хочу быть моряком, и все…

— Может, ты жениться собрался, поэтому и решил ехать в Ленинград?

— Может быть…

— А с ней говорил об этом?

— Нет еще…

— Почему?

Сергей не ответил. Он как будто сжался под пристальным взглядом Назара, не в первый раз ощутив на себе силу этого взгляда.

— Сережа! Ты мой самый близкий друг. Для меня ты и Нина — единое целое, часть меня. И мы все трое причастны к Стелле. Мы заставили ее стать лучше, под нашим влиянием она стала той Стеллой, которую ты полюбил. Так почему же ты сейчас что-то скрываешь от меня? Разве не принято между друзьями платить откровенностью за откровенность… Ведь я от тебя ничего не утаил…

Сергей согласно кивнул, не поднимая головы.

— Она тебе пишет? — продолжил свой монолог Назар.

— Конечно, по два письма в неделю… Я уже не представляю, как бы жил без ее писем.

— А чем она занимается?

— Живет с родителями, работает на фабрике, учится в университете на вечернем отделении. Археологом хочет быть… Понимаешь, Назар, не могу я без нее! Часами на ее фотографию гляжу, а когда тишина — голос ее слышу четкочетко. Письмо вскрываю, а руки дрожат… Небо, море… Да что они значат без любви?!

Назар молчал, но сердце его кричало от тоски и боли.

— Тебя интересует, почему я решил поехать учиться в Ленинград? — продолжал после небольшой паузы Сергей. — Я хочу видеть ее каждый день… Хочу, взявшись за руки, бродить по Невскому… Хочу смотреть в глаза и слышать голос… Я боюсь потерять ее… Она порвала с бывшими друзьями, представь, как ей сейчас одиноко и тоскливо… Хочешь почитать ее письма?

— Нет, Сережа… Не надо.

— Ее надо поддержать. Письма — что? Человеку нужно живое общение…

Говорили еще долго. Строили планы на будущее, вспоминали прошлое. Постепенно легче становилось на душе. Великая сила — мужская дружба, искренняя, бескорыстная, сердечная.

В старые времена, бывало, ложился мудрец на спину и замирал на иссушенной зноем земле, прислушиваясь к себе, чтобы по притоку крови определить уклон местности. И, говорят, определял не хуже сегодняшних геодезистов, вооруженных теодолитами и нивелирами. С непостижимым мастерством прокладывали наши предки свои ирригационные системы.

Не сегодня начал приручать человек и воды Амударьи. Так что за плечами строителей Каракумского канала был опыт многих поколений.

"Там, где кончается вода, — кончается жизнь" — эту восточную мудрость ни оспорить, ни опровергнуть… она так же верна для здешних земель, как и другая: "Там, где появляется вода, — появляется жизнь".

Медленно, метр за метром, продвигался Каракумский канал среди сыпучих песков пустыни. Трасса его лежала не по прямой, а шла извилисто, не только используя малейшие складки местности, но и учитывая возможность возрождения некогда плодородных земель, например земель Мургабского оазиса, знаменитой в давние времена Маргианы.

Уходя все дальше на юго-запад, канал оставлял за собой сложные гидротехнические сооружения: шлюзы, бьефы, подпорные и перекачивающие станции, водозаборы и распределители. В пустыне появлялись поселки, и первые молодые деревца уже отбрасывали робкую тень.

Ничка, Карамет-Нияз, Захмет — одно за другим рождались названия новых населенных пунктов на карте республики, и пилоты местных авиалиний ставили на полетных картах новые кружки. Порой канал превращался в водохранилища, необходимые для накопления запасов воды и равномерного ее использования. В рукотворных морях разводили рыбу, и вот уже чабаны, всю жизнь питавшиеся бараниной, с удовольствием пробовали уху.

А канал медленно, но упорно шел по пустыне. Десятки проблем рождало его строительство… Как защитить его от бурь, которые за какой-нибудь час наметали горы песка и передвигали огромные барханы, засыпающие русло канала? Как предотвратить фильтрацию воды — пески впитывали воду как губка? Как закрепить сыпучие берега, чтобы они бесконечным потоком не струились в канал, засыпая его? Как организовать нормальный быт строителей, разбросанных на десятки километров по трассе канала? Какая должна быть спецодежда в знойный летний период и зимой, когда леденящие ветры поднимали тучи песка, смешанного со снегом, и с диким воем несли его над пустыней?..