Виктория Борисова - Ключи от рая

Получалось плохо, язык заплетался, но Влад надеялся, что сойдет за пьяного.

Мужик смотрел на него озадаченно, даже с некоторой опаской. Он видел, что парень врет, и чувствовал всей кожей, что здесь только что чуть не произошло что-то страшное, не укладывающееся у него в голове… Наконец он махнул рукой.

— Ладно… Поеду я. У нас на базе строго, я и так опоздал тут с вами! И это… За стекло извини. Я уж думал — все, конец, трупы!

— Да ничего, — отмахнулся Влад, — машинка моя, похоже, свое отъездила вчистую. Так что все нормально. Езжай, отец… И счастливого пути!

Шофер Николай Старостин добрался до своей автобазы только к вечеру.

Уже на подъезде к Москве, на МКАДе, из-за аварии образовалась огромная пробка. Гаишники оцепили две полосы, машины двигались с черепашьей скоростью, просачиваясь в узкий коридор, но никто из водителей не возмущался. Несчастье ведь у людей! Все под Богом ходим…

Молчал и Николай. Проезжая злосчастный участок дороги, он видел машины «скорой», искореженные груды железа, в которые превратились пострадавшие автомобили… И кровь на асфальте. «Эк, не свезло кому-то!» — подумал он и вдруг почувствовал, как под ложечкой противно засосало.

На работе он получил нагоняй от начальства за опоздание, но почему-то совсем не расстроился. Наоборот, несмотря на многодневный недосып и усталость, чувствовал он себя чистым и легким, словно в бане помылся.

Придя домой, Николай с удовольствием похлебал щей, заботливо сваренных к его приезду женой Машей, выпил законные сто граммов… Но почему-то его ни на минуту не отпускало странное беспокойство. Было ощущение, будто он забыл что-то важное, а что именно — непонятно.

Ночью он никак не мог заснуть. Долго курил на кухне, пил воду и сам себе удивлялся: устал, как собака, а сна — ни в одном глазу! Перед глазами упорно стояло одно и то же: лес, машина с пассажирами внутри и какой-то нехороший, мертвенный, синеватый дымок в салоне… И эта авария. Неизвестно почему эти картины упорно сменяли одна другую, словно между двумя происшествиями была какая-то связь.

— Коль, ну, ты скоро там? Время позднее уже! — позвала жена из спальни.

«Время… Ну да, конечно!» Николай похолодел. Только сейчас он сообразил, что если бы не задержался возле машины с этими придурками, то, скорее всего, сам бы остался на том злосчастном перекрестке!

— Иду, иду!

Он поспешно затушил сигарету и улегся в постель. Жена скоро задремала, а он лежал рядом, слушая ее ровное дыхание, чувствуя живое нежное тепло ее тела, и думал о том, как ему повезло, какая большая беда прошла мимо, и теперь впереди у него еще немало дней и ночей…

Николай счастливо улыбнулся, обнял жену и наконец-то заснул.

День уже клонился к вечеру, и в небе полыхал ослепительно красивый закат. Последние лучи заходящего солнца окрасили облака во все оттенки от алого до фиолетового, и деревья в золотисто-багряном уборе стояли гордо, будто красуясь друг перед другом.

На поляне пятеро молодых людей сидели рядом с машиной. К вечеру стало заметно холодать, и внутри, наверное, было бы и уютнее и теплее, несмотря на разбитое стекло, но почему-то сесть туда снова никому не приходило в голову.

Надо было куда-то идти и что-то делать дальше, но сил не осталось. Дурнота еще не отпустила из своих крепких объятий… Трудно встать и идти, когда кружится голова и подкашиваются ноги!

Но дело было не только в этом. Невозможно разойтись просто так, словно всего лишь съездили за город на небольшой пикничок — пива попить и шашлыков пожарить. Каждый думал о чем-то своем, но нарушить молчание никто не решался.

Марина дрожала, обхватив себя руками за плечи, и раскачивалась взад-вперед, словно китайский болванчик.

— Ломает? — тихо спросил Глеб.

Девушка лишь кивнула. Зубы стучали так, что она, кажется, и слова сказать не могла.

— Есть чем поправиться?

— У меня нет, — ответила она непослушными губами, — думала, уже не понадобится…

Марина чувствовала себя жестоко обманутой. Как она только могла так опрометчиво поступить вчера? Маленький пакетик с героином, выброшенный в урну, теперь стоил больше целого мира! Закрыв лицо руками, она заплакала тихо и безутешно. Зойка кинулась было к ней, но Глеб остановил ее:

— Оставь. Видишь, плохо человеку?

Но Зойка не послушалась. Упрямо сжав губы, она уселась рядом с Мариной, обняла ее за плечи, что-то зашептала на ухо… Резко дернув плечом, Марина сбросила ее руку, но плакать почему-то перестала, словно это вспышка злости придала ей сил.

Докурив очередную сигарету до самого фильтра, Влад щелчком отбросил окурок в сторону, покачал головой, словно не веря в произошедшее, и задумчиво протянул:

— Да, бывает же такое… Кому сказать — никто не поверит!

Он поднялся на ноги, аккуратно отряхнул джинсы и деловито добавил:

— Ну, значит, не судьба. Пошли, что ли? Не ночевать же здесь…

Глеб привычным движением откинул волосы со лба. Вид у него был потерянный, но даже сейчас он не собирался сдаваться без боя. Тяжело жить на свете гордому человеку!

— Что значит «не судьба»? Просто стечение обстоятельств!

— И ангел тоже? — тихо вымолвила Зойка.

— Это галлюцинация! Не может такого быть. Кислородное голодание мозга, вот и привиделось…

Сейчас Глебу очень хотелось найти простое, логическое объяснение тому, что произошло с ними.

— Да? Всем вместе? — отозвался Леша. — Это только гриппом все вместе болеют, а с ума сходят поодиночке!

Он невесело усмехнулся и добавил:

— Уж я-то точно знаю.

— А это — тоже привиделось? — отозвался Влад.

Он поднял руку, показывая алый крест на запястье.

— У всех у нас теперь такие. Меченые мы.

Он еще подумал немного и сказал тихо, но твердо:

— В общем, придется жить.

— Что значит — «придется»? — вскинулся Глеб. — Каждый волен распоряжаться собой, как считает нужным!

Он бы мог еще долго говорить о свободе воли, цитируя античных философов и французских вольнодумцев семнадцатого века, но, обведя взглядом лица своих товарищей, понял: бесполезно. Главное решение для себя они уже приняли… Глеб осекся на полуслове и махнул рукой:

— Ну, как хотите! То есть вы — как хотите, а я — как знаю. Прощайте, больше не увидимся!

Он встал и, не оглядываясь, быстро зашагал к шоссе.

— Ну, значит, за встречу…

Звякнули бокалы. Выпили молча к, не сговариваясь, до дна, только Зойка чуть пригубила.

— Мне сейчас больше нельзя, я ведь грудью кормлю! — смущенно объяснила она.