Николай Студеникин - Невеста скрипача

— Оно конечно, — согласился буровой мастер, задумчиво качая головой. — Одна беда — ругаемся мы часто… Постой, — внезапно встрепенулся он и цапнул Евстифеева за рукав, — а ты откуда знаешь?

— Здрасьте, я ваша тетя с Киева! — Евстифеев, смеясь, освободил рукав. — Это же секрет Полишинеля, как говорят интеллигентные врачи! Вместе живем, Захар Иваныч, все на виду. Разве тут что-нибудь спрячешь? Ты лучше скажи, хороший мужик из Веньки вырастет? Как считаешь?

— Что ж, — рассудил буровой мастер, — с нами поработает, в армию сходит… Должен получиться человек!

Огромный, пышущий жаром и пыльный автобус фыркнул, развернулся, чудом ничего не зацепив, и укатил, оставив троих друзей у длинного серого забора, за которым по краям выбитого поля, без сеток, стояли футбольные ворота.

— Трио — это звучит гордо! — воскликнул Герка Тетерин. — Нам только афиши не хватает. Пришлепали бы на забор: «Герман Тетерин — кларнет, вундеркинд Саша Стремоухов — скрипка, Евгений Иваныч Боженькин — баян, общее и художественное руководство». Я и название придумал: «Кочующее трио»! Звучит?

Боженькин огляделся и поставил футляр с баяном на курчавую травку, лезшую из-под забора. Ему почему-то показалось, что там чище.

— А что мы фининспектору с этой твоей афишей скажем, придумал? — спросил он, мученически морщась и растирая затекшую от долгого сидения в автобусе спину. — Эх ты, Тетеря! Вопрос в другом: к кому к перному идти — к директору или к председателю? Что, Саша, скажешь по этому поводу?

Тот улыбнулся виновато.

— Не знаю, ребята. Смотрите сами, решайте…

— К председателю, — заявил Герка. — О чем разговор? Колхоз здесь богатый, а детский дом и есть детский дом. Собес!

Боженькин задумался.

— Так-то оно так, — проговорил он, — только застанешь этого председателя, как же! Он с нами, может, и говорить не захочет. Лето, страда — этого ты не забывай. Носится где-нибудь как угорелый! Нет, пойдем к директору. Там каникулы. Оно верней! А там видно будет…

Боженькин поднял баян, и они двинулись к длинному дому с колоннами, который маячил за деревьями на пологом холме. Издали колонны казались почему-то засаленными, будто кто-то огромный и неопрятный хватался за них немытыми, липкими руками. Это обстоятельство озадачило Сашу.

Внезапно остановившись, Боженькин оглядел своих отставших на шаг спутников критическим взором. Что-то в их облике ему не понравилось, и он сказал:

— Вы вот что, кочевники, дуйте-ка на речку! Вон она, блестит. К директору я один пойду, сам. Вас потом отыщу. Только вы далеко не забирайтесь!

Герка обрадовался:

— Милый! Да ради бога!

Боженькин передал ему тяжелый баян и пошел было налегке, помахивая портфелем, в котором лежал запас сигарет, кое-какие ноты, скомканный плащ «болонья» и громыхала мыльница, — но тут же спохватился, вернулся и отобрал у Герки баян, ворча себе под нос:

— Нет уж, извините! Знаю я вас, обормотов… — а портфель не глядя сунул Саше.

Тот разглядывал серый забор. «Все на выборы!» — звала приклеенная к нему листовка. На ней имелся портрет кандидата в депутаты — пожилой худенькой женщины в платке, накинутом на плечи, и с орденами, поблескивавшими сквозь бахрому платка. Портрет был аляповато ретуширован. Саша вспомнил, что у автобусной остановки видел еще одну такую листовку.

— Смотри, уже вторая, — сказал он Герке. — Выборы прошли давно, а портреты все висят. Правда, симпатичное у бабки лицо? Простое… А вглядись — боярыня Морозова!

— Ладно, кончай философию разводить, айда пополощемся, — ответил Герка. — Женька-то, Евгений наш Иванович… великодушный, черт! Ведет себя словно папаша с детками! Баян и тот доверить побоялся. Тоже мне ценность!

Безымянная речка оказалась узенькой и мелкой, но вода в ней была чистая и прозрачная, а в одном месте, как раз посередине, ее было по грудь. Герка долго плавал, нырял и дурачился, а Саша, быстренько окунувшись, лег на песок возле старой, высохшей коряги с притупленными, но еще грозными рогами. Футляр со скрипкой он завернул в рубашку и положил под куст, в тень.

— Иди сюда, вундеркинд! — орал Герка, сдвигая мокрые волосы со лба. — Это тебе не ириски жевать! Иди, иди, не отворачивайся! Нечего! Плавать научу!

Но Саша только сонно и вяло улыбался в ответ. Плавать он умел не хуже Герки, просто сейчас не хотелось. Блаженная лень заполонила его. Он перевернулся на спину и, спасаясь от яркого солнца, закрыл глаза. Незаметно для себя он задремал, утомленный жарой и дорогой. Солнце в упор освещало корягу, медовый песок и Сашино беззащитно белое тело.

Разбудил Сашу многоголосый смех и чих автомобильного мотора. Он открыл глаза и поспешно сел, поджав колени к подбородку. К воде осторожно пятился старый грузовичок. Молоденький шофер в кепке стоял на подножке и, то и дело оглядываясь, выкручивал руль. Из кузова, звонко хохоча, выпрыгивали девушки в разноцветных косынках.

Герка, на ходу подтягивая мокрые плавки, выбрался из воды и, обрызгав Сашу, плюхнулся рядом с ним на песок. Саша поежился. Места, куда попали холодные капли, ненадолго покрылись гусиной кожей. Герка скосил глаза на девушек и пригладил волосы ладонью. Заметив незнакомцев, девушки притихли. Они разделись, прячась за грузовик, и тесной стайкой, все вместе, чинно пошли к воде.

— Видал, вундеркинд? — прошептал Герка, острым локтем толкая в бок Сашу. — Как стадо к водопою, а? И купальники на всех одинаковые. Заметил? Сельпо!

Шофер настежь распахнул обе дверцы машины, сдвинул кепку на затылок и вразвалочку двинулся к незнакомым ребятам. Не дойдя до них нескольких шагов, он присел на корточки и громыхнул коробком спичек, зажатым в кулаке.

— Закурить, извините, не найдется?

— Найдется, — живо отозвался Герка. — Почему же не найтись? У нас этого добра навалом! Минуточку…

И, расстегнув портфель Боженькина, он вытащил оттуда непочатую пачку болгарских сигарет «Сълнце». Саша вспомнил, что в городе, в буфете автостанции, Герка купил себе пачку сигарет в расписной картонной коробочке, и осуждающе покачал головой. «Свои бережет, чужими распоряжается», — подумал он. А Герка тем временем распечатал пачку. Шофер, прежде чем сунуть сигарету в рот, понюхал ее и одобрительно хмыкнул.

— Из экспедиции, ребята? — спросил он, выпустив изо рта первый клуб дыма.

«Трубка мира», — подумал романтик Саша.

— Нет, — ответил Герка, — музыканты.

— А-а… — протянул шофер. Он был явно разочарован. — У нас тут где-то экспедиция бродит, я и подумал. Ищут чего-то. Им, говорят, люди нужны. Я бы пошел. Интересно! Вот найдут у нас руду, как в Белгороде, или даже получше чего… — И шофер, мечтательно сощурившись, замолчал.