Юрий Семенов - Тропа обреченных

Микола принес крынку молока, налил в кружку и подал Марии. Она не взяла, а достала из этажерки тонкий стакан, подставила его, сказав:

— Лей, из кружки успею напиться… У Шурки-сапожника был?

— Принес, — подал он скрученную бумажку. — Брательник вчера вернулся, Петро.

— Где он, почему сразу не отыскал меня?

— На перевязку пошел, пузо располосовали — свищ был.

— У него всегда не как у людей, — развернула она листочек, только сейчас заметив, как трясутся у нее пальцы. Прочитала: «Базар запрещаю. Даю достойное тебя поручение. Посылаю подарок. 12».

Мария знала, дюжина — цифра Хмурого. Вспомнила Зубра, подумала: «Молодец! Слов на ветер не бросает, живо и подарок подоспел, не успел пообещать… Но я его сама заслужила…»

— Когда принес? — спросила она нетерпеливо.

— Только что вернулся…

— Хорошие вести. Тут, может быть, судьба моя… И откуда он там, черт-те где, все знает? Наперед меня… Чудно!

— О чем ты, Маша?

— На базар я больше не ходок. Свистульки твои мне больше не потребны. Книги читать буду, ума набираться. А то ведь я всего одну книжку, да и ту не дочитала… Была там любовь, да кончилась. Какой же интерес ее дальше читать?

— Устарела уж вроде про любовь-то, — проворчал Микола и пошел, подкашливая, во двор.

— А у любви нет старости!.. У нее страсть, телок! — крикнула она ему вслед и будто ожила от этих слов, ногой притопнула, руки ее вскинулись, звонко щелкнули пальцы, и она закружилась в танце.

Микола снаружи прикрыл дверь.

Весь день связной Шпигарь водил чекистов в Гороховском районе — то между селами Гать и Усичи, то возле Балясины. Потом уперлись в Лыщенский лес. Шпигарь обрадовался знакомому мосточку через речку, вошел в лес, оказавшийся узким клипом березняка, понял, что забрался сам не зная куда. Пришлось вернуться. Шли пешком, возвращались на машине к исходному пункту и начинали поиск снова, ища путь к важному схрону, который нехотя выдал арестованный бандит. Киричук предупредил чекистов о том, что Шпигарь ведет себя подозрительно, за ним нужен тщательный присмотр.

— Как же вы не можете найти дорогу к схрону в открытую, днем, когда крадучись, в темноте не ошибались? — высказал недоумение Киричук.

— Потому и не найду, что ночью ходил. В темноте по-другому все видится. Да и был я там всего два раза. Ночью отыщу, — уверенно заявил Шпигарь.

— Хорошо, ночью так ночью, может быть, вы и правы, — согласился Киричук.

В темноте Шпигарь пошел увереннее. За селом Гать он обнаружил свою дневную ошибку и сказал о ней Киричуку:

— Вот тут мы холмик миновали днем, вышли на Усичи, не туды, надо по склону направо и держаться ни вверх, ни вниз, ногами ровность чуять, с закрытыми глазами упрешься в колючий кустарник — там терна много растет, — потом чуток под уклон дальше, дальше, пока вода не блеснет. Будет мосточек, но на него не надо ходить, у нас свой есть, невидимый. Пошли дальше, покажу. У речки — ни слова.

Василий Васильевич на ходу познавал преподнесенный урок, и все выходило верно, подмеченные ночью тонкости и ориентиры передвижения начисто стирались многообразием увиденного днем, немудрено и заблудиться.

На берегу речки Шпигарь неслышно походил туда-сюда, потом позвал подполковника с собой, указал на корягу и предложил потрогать ее, шепотом говоря:

— Тут проложен мосток в две доски, его не видно, накрыт водой, поверху она течет. Проход устойчивый, уверенно только надо. И чтоб ни один не свалился, на четвереньках пусть, а доползет до того берега, тут всего-то переплюнуть. И быстрей, а то приспичит в схроне пойти за водой…

Это предостережение Киричук оценил особо. Он только что подумал о том, как же он пустит Шпигаря опробовать невидимый мосточек, когда на той стороне его с собакой не найдешь, умотает черт-те куда… А первому идти… И вдруг у самого уха услышал голос Чурина, который знал, когда надо подстраховать своего брата чекиста, а тем более начальника:

— Я пошел, его можно следом… Скажите всем, чтобы ступню целиком фиксировали.

И он плавно прошел на тот берег. За ним Шпигарь, потом солдаты; Киричук на радостях чуть было не соскользнул в воду, как будто перед ним сильно раскатали дорожку.

Плотной цепочкой углубились в лес. Продвигались медленно, осторожно.

— Стоп! — шепотом сказал Шпигарь идущему рядом Киричуку. — Дальше нельзя. С полета метров осталось. Пусть ваши люди вправо и влево разойдутся. Предупредите всех: могут вылезти из схрона за водой. Нас не минуют. Соображайте… Я свое сделал, распоряжайтесь. Утром покажу замаскированную ляду… Только не дадутся они, если кто там будет.

Расставив людей, Василий Васильевич вернулся к Шпигарю, прилег между ним и Чуриным, спросил:

— Почему вы, Игнат Фадеевич, не пошли первым по мостку? Мы о нем не знали, думали бы, что вы по воде зашагали. Сунулись бы за вами, а там, поди, глубоко, иначе бы зачем мосток. Верно я говорю?

— Верно-то верно. Только пришел момент о себе подумать. Дважды его у нас не бывает.

…Как же долго подступал рассвет! Ожидание захвата бандитов до предела напрягло нервы. Ведь все, кроме Чурина, в такой операции участвовали впервые.

— Там схрон, — указал Шпигарь рукой в сторону полянки. — Под той вон горбатой березой ляда. Поползли.

Он продвигался по-пластунски, ловко работая локтями. Метрах в пяти от лаза в схрон остановился и подождал, пока приблизится Киричук.

— Залегайте тут, и чтоб ни сопеть, ни ворочаться, Я ляду посмотрю, изнутри закрыта или снаружи.

Василий Васильевич видел, как Шпигарь на четвереньках, опираясь на локти и колени, достиг кривой березы, как ищейка, обвел носом край лаза и с еще большей осторожностью попятился назад. Было ясно: в схроне кто-то есть.

Еще в отделе Анатолий Яковлевич подговаривался спуститься в схрон к бандитам, когда представится такой случай, ссылаясь на свой «ошарашивающий» план, для которого нужен только момент внезапности. Сейчас на него можно было рассчитывать. В ранний час собака в будке и та дрыхнет без задних ног.

Этот довод и был, может быть, той каплей, которая перетянула решение подполковника в пользу плана Чурина. Он выглядел так: Анатолий Яковлевич спускается в лаз, пригибается и уходит по горизонтальному проходу в схрон с пистолетом на боевом взводе и там действует по обстановке. Следом за ним для прикрытия должен идти Близнюк, успевший побывать на выездах и проявить себя надежным бойцом.

Киричук внес поправку: вместо младшего лейтенанта Близнюка прикрывать Чурина он пойдет сам. Иначе бы ни под каким видом не разрешил ему опасно рисковать собой. Ну и еще Василий Васильевич верил в неотразимую силу внезапности.

Осторожно сняли с люка ляду. И тут Василий Васильевич увидел довольно широкую шахту, в которой свободно можно уместиться вдвоем. Шепнул пригнувшемуся тут же Чурину: «Я на прикрытие первым, потом делайте свое дело!» И, придержавшись на руках, спустился по самую голову в люк. Пригнулся, заглянул в полумрак горизонтального прохода, но ничего там не увидел, еле распрямился, тормозя спускающегося Чурина.