Эндрю Холмс - Клуб для джентльменов

Я молчал. Что бы я ни сказал, неминуемого не отвратить. Всё будет как обычно.

Хотя нет. В тот день ничего не могло кончиться как обычно.

Не помню, в какой именно момент своей несчастной жизни я решил наконец вооружиться. Вряд ли это был даже один момент. Меня не осенило, просто жизнь шаг за шагом привела к этому выводу: пора вооружиться. Хотя, конечно же, моя мать любила песню Кенни Роджерса «Первый трус во всей округе» и крутила пластинку с ней столько раз, что каждое слово застряло в моей памяти. Разбудите ночью — я выпалю все куплеты наизусть без единой ошибки. И эта песня каким-то странным образом предопределила всю мою судьбу. Сам мой природный темперамент отвечает за перепады в моем поведении: от трусости до отчаянной храбрости и обратно, от покорности к агрессии и обратно. В одном куплете я один. В другом — другой. И мое внутреннее состояние зависит от окружающего. Раньше я был зациклен на одном. Теперь вот зациклен на Эмили Бенстид. Но впервые меня зациклило на хорошем.

— Стало быть, хочешь пройти, — сказал Джейсон Сол, не угадывая, какое решающие влияние на его способность видеть окажет песня в стиле «кантри энд вестерн». — Хочешь пройти — плати налог.

Дружки поддержали его смехом. Грубые рожи. Грязные башмаки. Их что, не бьют за грязные башмаки?

Я пригнул голову и попытался молчком пройти мимо троицы. Но они заступили мне дорогу. Я с тоской оглянулся. Там тропа к школе… Бежать к школе далеко, а если и добегу — кто бросится выручать Дерьмо Собачье? Только в тысячный раз осрамлюсь, повернув спину к нападающим.

— Чё у тя в сумке? — сказал Джейсон Сол, меняя тактику. — Вазелин?

Остальные загоготали.

Тут я понял, что пришло время отвертки. Каждый нерв в моем теле радостно пел, каждый мой мускул напрягся — я был готов к атаке. Я нащупал правой рукой отвертку, выпрямил голову и отважно глянул Джейсону Солу прямо в глаза — те самые, которые мне предстояло выколоть. Я инстинктивно понимал — напасть следует именно на вожака…

Собственно, тот же инстинкт вел меня, когда я решил встретиться с Гриэлом Соу-Риэлом.

В моих планах я отвел ему роль орудия расправы с белокурой стервой и этим негодяем мистером Бенстидом.

Однако конечная моя цель — Бенстид. Именно его надо мне завалить, чтобы обезглавить всю банду бесстыжих мира сего.

Мистер Би похабнейшим образом предал меня: я-то воображал, что мы на пару начинаем крестовый поход за честь и достоинство Эмили — сразить гидру вандализма и напомнить обществу о том, что нечистота улиц происходит от внутренней нечистоты людской!

Я воображал, что мы с ним товарищи по борьбе.

А у гнилушки Бенстида на уме была только одна и грязная мысль: окупить денежки, вложенные в мюзикл!

Итак, Гриэл Соу-Риэл должен был, по моему плану, стать той отверткой, которую я всажу в толстое пузо гнусного мистера Бенстида. Однако обстоятельства изменились. Я снова развернул газету и перечитал рецензию:

Даром что роль словно по ней скроена, Эмили Бенстид не более интересна на сцене, чем стоячий пруд. Нет, даже стоячий пруд был бы интересней — у него есть скрытая глубина!

Кто такие Элизабет Беркли или Мэрайя Кери — понятия не имею. А вот Пэтси Кенсит — слышал. Так или иначе, хамский смысл сравнения очевиден. Это намеренное оскорбление — из-за такого прежде вызывали на дуэль.

…того безобразия, каким является игра Эмили Бенстид в «Подружке гангстера».

Стало быть, Гриэл Соу-Риэл как орудие в моей борьбе не подходит. Этому гаду доверять нельзя. Пачкун поганый! Кто подобное про Эмили осмелился написать, тот мне больше не друг!

Отработав в подземке, я возвращаюсь на Оксфорд-стрит и захожу в мини-маркет, открытый двадцать четыре часа в сутки. На полках в дальнем конце магазинчика я нахожу консервы: суп, бобы, готовые спагетти в банках.

Удостоверяюсь в зеркале под потолком, где видно все помещение, что никто за мной не следит.

Спасибо умным людям, что поставили зеркала — для облегчения жизни ворам.

Сую плоские банки с бобами в карманы джинсов, а массивные суповые — под тенниску.

При застегнутой курточке я кажусь просто не по годам пузатым.

Спокойненько выхожу из магазина.

Я сроду не покупал бобы — всегда ворую и поэтому даже не знаю, сколько они стоят. Но здесь, в Вест-Энде, они стоят наверняка дороже, чем на окраине. И по мере моего приближения к самому сердцу города цена моей добычи, уже переложенной в рюкзачок, только возрастает. Вот почему выгодней всего воровать в центре — тот же товар, а дороже!

Подхожу ко всем известному магазину медиа-товаров, где я сегодня уже производил рекогносцировку на местности.

К моему великому удовлетворению, охранник переместился в сторону от узких воротец выхода. Он стоит так далеко, что у него нет ни единого шанса против такого проворного малого, как я.

Сейчас в магазине куда меньше покупателей, чем в разгар дня.

Я вроде как рассеянно брожу между рядами, поглядывая на торговый остров в центре зала. Там продавец с фурункулом что-то вкручивает покупателю, который кивает головой, как китайский болванчик.

Я подхожу поближе к торговому острову и второй раз за день беру со стойки прайс-лист электронных игр.

Якобы изучая на ходу эту рекламку, я медленно огибаю торговый остров.

С этой стороны за прилавком сейчас никого нет, хотя есть глаз камеры — теоретически Фурункул может и должен наблюдать у себя на экранчике за моими перемещениями: на этой стороне кругового стенда стоят такие же дорогие товары. Но кому охота непрестанно пялиться на охранный дисплей?

Я быстро достаю из кармана те бобы, которые я не переложил в рюкзачок, дергаю кольцо и открываю банку. Затем я кладу на открытую банку прайс-лист, аккуратно всё переворачиваю и ставлю на круглый прилавок возле принтера. Впечатление — на листе бумаги стоит перевернутая банка с бобами в томатном соусе. А что она открыта — станет понятно лишь тогда, когда ее поднимешь и вывалишь бобы прямо на себя…

Установив ловушку, я уматываю прочь, в глубину магазина. Мои манипуляции были видны камере — но нет в мире такой охраны, которая смотрит на мониторы неотрывно. Поэтому сто против одного, что меня никто не застукал во время трехсекундной операции с банкой.

Как станут разворачиваться события — яснее ясного.

Один из продавцов заметит банку на прилавке и решит, что ее оставил кто-то из покупателей. Он поднимет банку, вывернет бобы на себя или на прилавок — и громко зачертыхается. Это привлечет внимание других продавцов и охраны. Фурункул перейдет на другую сторону круга — узнать, в чем там дело, что за переполох. В этот момент я преспокойно поднырну под прилавок, схвачу со стенда диктофон, суну его себе в рюкзачок — и через несколько секунд с наглой мордой неторопливо выйду из магазина.