Арне Гарборг - Мир

Когда наутро обитатели Хове собрались косить, Каролуса нигде не было. Энок был спокоен: «Он наверняка вернётся». Но когда они пришли домой и, позавтракав, точили косы, явился Хельге Корнелиус, который как раз той ночью вернулся с военных сборов в Кристиансанне. Хельге рассказал, что ночью, в полдвенадцатого, видел цыгана, с двумя мешками, спешившего на юг к Рамстадской пустоши.

Энок сперва не мог в это поверить. Это было невозможно. Каролус не мог сбежать. Он вернётся. Вечером он будет здесь. Исполненный раскаяния и молитв.

Он не мог так отблагодарить за то добро, что ему сделали. Так долго Энок работал над ним, и с таким терпением, всепрощением и мудростью… И так хорошо Каролусу было здесь; всегда ему готов был стол; ни одного дурного слова; во всём опека и надлежащий уход, как будто он был законным ребёнком в этом доме… И не будь он цыганом, он никогда бы не отблагодарил таким образом.

А вечером явился Томас-цыган. Он затянул жалобную песню «о том несчастье, что произошло», и принялся честить Каролуса всеми высокопарными словечками, какие мог придумать. Воистину, «Люксифер» вселился в парня, если Томасу будет позволено употребить такое ужасное слово. «И я, и его мать делали всё, что были в состоянии, дабы напомнить ему о его предназначении и долге; да, и я, в ничтожестве своём, — да проклянёт меня Господь! — даже применял насилие, супротив моей плоти и крови; но он лишь ожесточился и отстранился настолько, что только и хотел удрать в море. Сегодня он сбежал в город и хочет наняться на судно; и я умоляю вас, Энок, дабы вы, в нашей скорби и опечаленности, не сердились на нас за это».

Теперь всё было ясно. Энок молчал и выглядел суровым.

Это была благодарность. Отправился ли парень бродяжничать или ушёл в море — всё равно. В любом случае, он погубил свою душу.

Как же теперь будут смеяться над Эноком дети мира сего! «Поделом, это ему награда за его возню с бродягами!» Все, кто были против него в школьной комиссии, когда он пытался помочь Томасу-цыгану с жилищем, теперь будут думать, как нехорошо это было с его стороны: «Теперь он добился своего. Зачем он притягивает сюда к нам весь этот сброд?» И пастор скажет, посмотрев на Энока: «Ты, пожалуй, обращался с ним несправедливо, мой дорогой Энок». А Ларс Нордбраут и его друзья на своих собраниях будут вздыхать и твердить, будто Энок Хове, пожалуй, не столь умён, как подобает.

Энока охватило холодное, неодолимое ощущение, которое он называл «ревностью». Это чувство больше всего он испытывал по отношению в пастору, который обманул его, призывая помочь Томасу. Не будь у Томаса жилища, Каролус бы не сбежал. Пастор был виновником всей этой путаницы. Он продался суетному миру; не из любви к Богу он сделал это, но из жажды мирской славы; он хотел заслужить одобрение у сильных мира сего. Хитрыми словами он одурачил Энока, а тот сделался орудием не Бога, но пастора; а теперь пастору честь и хвала, а Эноку — позор и наказание. Он так расстроился, что не ходил в церковь два воскресенья подряд.

Тех, кто имеет власть, следует опасаться. Теперь пастор придумал нечто новое: он хотел, чтобы в школах занимались по хрестоматии Йенсена [101] Петер Андреас Йенсен (1812–1867) — священник и писатель, автор «Хрестоматии для народа и народной школы» (1863). Хрестоматия включала в себя тексты народных сказок и произведения современных писателей и вызвала резкие нападки со стороны пиетистов. . Энок посмотрел эту книгу и жутко рассердился. Стишки и разная чепуха, даже сказки, и что хуже всего: злоупотребление именем Господа! — и это пастор душ собирался предложить школам! Когда осенью этот вопрос обсуждался на заседании школьной комиссии, пастор был прямо-таки ошеломлён: верный ему Энок Хове моментально сделался вождём оппозиции.

Торкель Туаланд был прав: с чиновниками надо держать ухо востро. Они старались только ради своей славы и вознаграждения и не беспокоились ни о Господе Боге, ни о людях. Энок зашёл так далеко, что даже выписал новую йобекианскую [102] Сёрен Йобек (1814–1894) — известный политик и общественный деятель. газету; она была единственной, в которой говорили правду — впервые со времён Тране, как сказал Торкель. Целых полгода Энок получал «Народную газету». Потом он отказался от подписки, ибо в ней слишком часто злоупотребляли именем Божьим. Но в остальном Йобек был прав; в следующий раз, когда будут выборы, Энок не станет голосовать ни за пастора, ни за ленсмана [103] Согласно Конституции 1814 года, выборы в парламент (Стортинг) осуществлялись таким образом: имевшие право голоса выбирали региональных представителей, которые, в свою очередь, выбирали членов парламента. Такой порядок сохранялся до 1905 г. .

…После жаркого лета наступила холодная осень и суровая зима. Снега было столько, что занесло все дороги; раз за разом их приходилось расчищать. Снег пролежал несколько месяцев.

Потом пришла оттепель и грязь, со слякотью и холодным дождём. Норд-вест свистел в углах дома, с рёвом и шумом; небо висело, свинцовое и неприступное, и солнце надолго спряталось за тучи. А вечерами, когда ветер стихал, дом наполнялся шумом моря.

Энок чувствовал, что его раздражение стихло; более тяжкие мысли одолевали его.

Пожалуй, не на пастора ему нужно было сердиться. Пастор ответит перед своим Судией, а Эноку нужно подумать о себе самом.

Он занимался молотьбой и думал, каким скудным был урожай в нынешнем году. Ещё хуже, чем в прошлом — в закромах было не больше половины по сравнению с обычным. За что же Господь наказывал его, как в одном, так и в другом?

Он был твёрд в своей христианской вере, как никогда. Он изнурял душу всенощными и молитвами, а плоть — постом и тяжёлой работой; трудился больше, чем нужно; «нам следует распять свою плоть». Какие только страдания не выпали на долю Христа! А ведь Он был безгрешен! И мы, грешные, заслужили большего. Энок изнурял себя самого и всех домочадцев. Мы были чересчур ленивы и самоуверенны, и плотские желания в нас окрепли — потому десница Божья была столь сурова к нам. Назад, назад к первой любви! [104] Ср. Откровение 2:4: «Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою».

Подобно Давиду, Энок день и ночь размышлял над Законом Божьим [105] Псалтирь 1:2. . Что надлежит ему сделать, дабы просто смириться перед Господом и вернуть тот забытый детский покой и мир? Энок вернулся к своим прежним обычаям, в большом и в малом. Но мысли его оставались тяжёлыми и мрачными.

В этот раз Господь вновь отверг его жертву. Просто-напросто взял и отбросил её. Не захотел благословить его усердия, не слышал его молитв; выбросил всё, как бесполезный хлам, и выставил Энока на позор и посмешище для всего народа. Должно быть, что-то здесь не так!