Юрий Аракчеев - Пирамида

И это — высший разум? Это — венец творения? Это — высшая нравственность?

Да, разум, отравленный гордыней, дает нам возможность уничтожить всех и все, но вот ведь что удивительно! Тот же самый разум, как только ему удается освободиться от ослепляющей, оглушающей гордыни, подсказывает: смотрите! Смотрите вокруг себя! Обратите же внимание на окружающий мир, мир живого на планете Земля! Он прекрасен. Он здравствует и процветает, несмотря на бесконечную борьбу внутри него, несмотря на непрекращающуюся битву «клыков и когтей»! А может быть, благодаря ей? Борьба-то, оказывается, не на смерть, а на жизнь.

И чем больше я наблюдал и изучал жизнь природы, тем яснее видел любопытные параллели. У нас ведь тоже — хищники и жертвы, паразиты и хозяева, травоядные и плотоядные, мухи и пауки, бабочки и паразиты-наездники и так далее, и так далее… Стоит задуматься!

Но больше всего радости приносила, конечно же, красота. Таинственная, всегда таинственная красота цветка, крыла бабочки, паутины в каплях росы, обыкновенного листа растения, дерева, морозных узоров, облаков, моря! Отзвуки, отзвуки таинственной вселенской гармонии… А кажущиеся подчас прямо-таки фантастическими способности живых существ? Особенно маленьких, как правило, не замечаемых нами по привычке к невнимательности: насекомых, пауков… Самец бабочки сатурнии, к примеру, находит самку на расстоянии в полтора десятка километров при помощи своих усиков-антенн — беспроволочный телеграф любви. Самка наездника-мегариссы, также при помощи усиков, «видит» хитросплетение ходов личинок рогохвоста сквозь толщу березового ствола — рентгеновский аппарат, локатор, телепатирующее устройство? Самка травяной тли обладает феноменальной способностью к размножению: в течение одного только года потомство одной только крошечной особи — если бы оно все сохранялось и хватало пищи — покрыло бы земной шар сплошным слоем толщиной в полметра; не менее фантастична и способность размножения термитов, самка которых живет до восьмидесяти лет, откладывая каждый день сотни яиц! Паукам, этим крошечным восьминогим созданиям, присуща, оказывается, индивидуальность — в укор некоторым из двуногих! — и есть такие, вполне серьезные зоопсихологи, которые считают, что маленьким этим монстрам присущи зачатки разумной деятельности… В микроскопическое семя эвкалипта, как известно, «втиснуто» огромное дерево, которое, в свою очередь, может дать жизнь миллионам новых деревьев. Семена лотоса, найденные археологами после того, как они пролежали в недрах земли тысячелетия, сохранили огонек жизни и дали всходы… А взаимоотношения некоторых жуков, например, которые могут быть образцом самопожертвования и бескорыстной родительской любви? Это ли не наталкивает на размышления? А факт, что среди муравьев, этих «общественных» насекомых, есть как «положительные» герои — скотоводы и земледельцы, так и «отрицательные» — авантюристы, обманщики и даже… наркоманы… А сложнейшие превращения-метаморфозы в течение жизни, например, у бабочек, пчеложуков, жуков-маек? Да ведь несмотря на то, что ученые изучают этот мир давно и упорно, загадок там все еще не счесть!

Ну, так и что от того, что долго не печатали мои книги обо всех этих чудесах, не публиковали цветные слайды? Я-то видел это, беспрепятственно путешествовал в джунглях трав, рассказывал и показывал другим… Окно в чистый мир, без редакторов, начальников, свободное путешествие! Разве это не радость?

Не только радость. Спасательный круг.

А у нас тем временем…

Весной 1979 года позвонили из секретариата Союза писателей и сказали, что выдвигают мою кандидатуру в депутаты районного Совета. Вот уж чего никак не ожидал.

«Вся власть Советам!» — святой лозунг, мы помним его из нашей истории. Одно из условий социалистической демократии. Ну, что ж, подумал я, если выберут, буду честно исполнять гражданский долг. Загадкой, правда, было для меня мое выдвижение. Ничего не печатают, хотя и продолжают пока хвалить за давнее прошлое. А теперь вот и в депутаты. Ведь после выступления на пленуме прошло два года, после публикаций в «Правде» и того больше, книга вышла пять лет назад, а маленькие журнальные рассказы остались без внимания критики, так что и они не в счет.

И стал я депутатом. Предварительно — на встрече с избирателями, бойцами военизированной охраны Министерства финансов, — говорил, что наша с ними работа похожа. И та и другая связана с разъездами: у них охрана перевозимых сумм, у меня — командировки. И та и другая работа представляет опасность для тех, кто ею занимается. Так что мы в какой-то степени даже коллеги.

Прием избирателей заменили для меня периодическими — раз в месяц — выступлениями перед бойцами, которым я рассказывал о своих творческих планах и показывал слайды.

Вообще депутатство — тема особая, она требует отдельного разговора. И все же это соотносится с темой повести. Коротко можно сказать так: сессии, проводимые раз в два-три месяца, были чистейшей формальностью, мы слушали заранее заготовленные речи и единогласно голосовали за резолюции, также написанные заранее. Исполнение «наказов избирателей» сводилось, например, к открытию лишнего киоска на одной из улиц или к реставрации старого памятника. Иногда с огромным трудом удавалось «выбить квартиру» для человека, которому квартира и так полагалась по нашему, советскому закону. Постепенно мне открылась удивительная картина: даже у председателя исполкома райсовета не так уж и много прав, к тому же район весьма ограничен в средствах, а затрата их тоже требует множества согласований и специальных решений вышестоящих властей.

Так не хотелось, чтобы и мое депутатство осталось простой формальностью! И я задался целью организовать клуб. Клуб интересных встреч, к примеру, то есть клуб общения, чтобы людям района было где послушать других, поговорить самим, найти, может быть, новых друзей. О полезности открытия таких клубов говорили еще в период после XX и XXII съездов партии, потом эта инициатива заглохла, но периодически возрождалась опять. В райисполкоме эту идею поначалу горячо поддержали, нам удалось даже провести три встречи, и название новому клубу дали: «Добрый вечер». Мои избиратели также с энтузиазмом восприняли идею клуба — ведь бойцами были главным образом молодые ребята! Однако… Получилось так, что, поставив, очевидно, жирную галочку об организации нового клуба, отдел культуры исполкома потерял желание возиться с нами — мы ведь требовали внимания к себе, помещения! — перестал нас поддерживать, а мою кандидатуру на следующие выборы не выставили. Клуб; разумеется, тихо скончался, у меня же остался материал для очередной повести — сатирически-юмористической, — которую так и назвать можно: «Клуб». В кавычках.