Юрий Аракчеев - Пирамида

У нас принято считать: не до красоты сейчас, не до «высших материй», сначала накормить людей досыта надо. Мол, «будет хлеб, будет и песня». Уверен: наоборот! В убогой, удручающей погоне за сытостью мы утрачиваем самое главное — систему истинных ценностей. Мы поклоняемся не красоте человеческих отношений, а желудку. Но этот господин, как известно, ненасытен. И тем более алчен он, когда его ставят на пьедестал. Однако всякий орган предназначен природой для определенной роли, и искусственная, надуманная перемена ролей ни к чему хорошему, естественно, привести не может. Сколько мы знаем случаев, когда именно «песня» спасала людей! Да ведь «песня» как символ духовного здоровья, чести, достоинства, солидарности человеческой — лучший помощник в труде по добыванию хлеба. Мы собираем немало хлеба со своих полей (хотя с тех же самых полей могли бы собирать гораздо больше, если работали бы с любовью, с песней), но одна четверть — подчеркиваю, одна четверть, а по анализу наиболее трезвых экономистов, даже больше: одна треть собранного хлеба гибнет при перевозках, неправильном хранении и нерациональном использовании! И это естественно. Потому что нет песни. Потому что скучно это — служить желудку в первую очередь, а порой — только ему. Потому что искажена система ценностей.

Увы, не то проповедовали нам долгие, долгие годы. Не потому ли и «отрицательные» герои «Дела Клименкина» просто не в состоянии были понять «положительных», искренне не могли взять в толк, чего же добивается Каспаров, Беднорц, корреспонденты газеты, Верховный суд СССР? Ведь «хлебной» выгоды положительные герои как будто бы не имели…

Не понимали. Искали в действиях «положительных» мотивы, понятные, доступные им, «отрицательным». Не находили. И действовали. Понятие же человеческого достоинства — основополагающее понятие человеческой нравственности — было им, очевидно, неведомо. Не внушили. Не воспитали.

Увы, достоинство роскошью стало. Не каждый, далеко не каждый может позволить себе его иметь. Дорого расплачиваться за него, вот в чем дело.

Мы говорим теперь: «перестройка». Да перестроится ли от одних уговоров Жора Парфенов? Перестроится ли Джапаров? Бойченко? Ахатов? Никогда. Разве что на словах. Нужны не разговоры о перестройке, не уговоры. Нужна атмосфера. В которой «презумпцию» получают не бойченки, а беднорцы. И не потому, что нужна беднорцам какая-то привилегия. Им привилегии не нужны, потому что они и так работают лучше. Нужно, чтобы не было привилегий у бойченко и милосердовых, какими бы «высокими» словами эти привилегии ни подкреплялись. Нужно, чтобы вообще привилегий не было. Тогда и получит презумпцию главное — человеческое достоинство. Которое заложено в самой человеческой природе.

Проходят «героические» периоды истории, утихает шум, вызванный каким-то трудовым или ратным подвигом. И на поверку оказывается, что не производство какой-то невиданной груды вещей, не постройка какого-то необычайно высокого здания, не изобретение сногсшибательного оружия, не даже количество убитых людей, животных или срубленных деревьев имело значение для людей. А достоинство. Человеческий нравственный потенциал, пронесенный сквозь бури и штормы «героического» периода. Вечный огонек человечности.

Вещи и здания создаются и разрушаются. Человеческое начало остается. Только оно и имеет настоящую цену — человеческое достоинство. Истинные герои времени те, в ком оно сохранилось. Им и перестраиваться не надо.

«Есть только одна великая сила, и эта сила — радость», — сказано древними мудрецами. Как понял я эту истину!

Ошибка думать, что, несмотря на все свои мытарства, часть из которых я описываю здесь (часть, конечно, только часть!), я только и делал, что, ныл, подсчитывал свои обиды, наливался злостью и так далее. Ничего подобного! Радостей было не меньше. На первый взгляд может показаться, что это не относится к «Делу Клименкина» и моей повести. Относится!

Забегая вперед скажу: рукопись «о букашках» наконец была издана — через восемь лет после написания…

Да, долго, долго приходилось ждать, но ведь были и другие радости. Ну вот, например… Я не только фотографировал, но внимательно наблюдал природу, и вот что интересно: это успокаивало. А вернее, так: заставляло и на нашу жизнь взглянуть философски. Ведь в природе постоянно идет так называемая «борьба не на жизнь, а на смерть» между хищниками и жертвами. Казалось бы, мир давно должен погибнуть от жестокой этой борьбы. Но нет! Он не только не гибнет, а наоборот — процветает! Количество видов животных и растений планеты, при всем гигантском многообразии, не только не уменьшалось до вмешательства человека, но постоянно росло!

Частенько принято считать природу «аморальной», чуть ли не «безнравственной». Но почему? «Безнравственность» ее разве в том, что нет надуманных и противоестественных привилегий ни для кого — побеждает наиболее сильный, то есть жизнеспособный. Побеждает жизнь, а не смерть, идет постоянное совершенствование организмов. Что ж тут плохого, что безнравственного? Разве объективность оценки — честную борьбу, свободную соревновательность — можно назвать безнравственной?

И что можем противопоставить природной «безнравственности» мы, люди? Уж не изобретение ли всевозможных «теорий», провозглашающих превосходство одних людей над другими, которое нужно к тому же утверждать силой?

История человечества переполнена борьбой одних против других именно в защиту этих теорий — то «крестовые походы», то претензия на «мировое господство», то «во имя чистой расы»…

Интересно, что в природе животные никогда не объединяются против себе подобных, им не свойственна «идейная» ненависть. Хотя в последнее время стали замечать: собаки, брошенные людьми, объединяются в стаи — и это самые страшные и весьма коварные хищники, и возникают как будто бы серьезные распри уже между стаями… Распри между стаями.

Да, только вмешательство человека — «венца вселенной», «разумного существа»! — привело все живое — и хищников, и их жертвы — на грань исчезновения. Наша социальная дисгармония, ворвавшись в этот сложившийся за миллионы лет ансамбль, ведет его, как видим сейчас, к полному краху. И без атомного пожара, кстати, мы прекрасно справляемся с задачей уничтожения природы, отравляем реки, моря, атмосферу, истребляем животных и зеленый покров Земли — все, все готовы мы стереть с лица планеты, всякую жизнь — и себя в том числе! — а во имя чего? Не ради ли бессмысленного, противоестественного возвышения своего ничтожного естества (случайного скопления клеток!), не ради ли торжества бредовых идей, родившихся в очередном мозгу, претендующем на обязательное господство, на истину в конечной инстанции? И — самому погибнуть! Только бы ни за что не уступить, только бы настоять на своем, только бы не признаваться в ошибке…