Ноэль Хиллиард - Клочок земли

Фил был уверен, что чернослив не испортился. Он взял пальцами пару слив и съел.

— Вот, пожалуйста. Ты что, считаешь, что я должен служить для тебя подопытной свинкой?

— Так чернослив-то варил ты! — засмеялся Билл.

— Ничего подобного! Ты! В тот же вечер, когда и картошку.

— Верно! Я, должно быть, действительно теряю квалификацию, — опять рассмеялся Билл. — Удивительно, чем только была занята у меня башка в тот вечер! Ну а вообще-то как ты себя чувствуешь?

— Все в порядке. Садись, еда готова.

В тот день, когда они заканчивали работу, погода стояла мрачная и очень холодная. Равнины затянуло тучами; ветер нес с гор колючие мелкие камешки. Они растянули последний моток проволоки и прикрепили ее к столбам; к трем часам дня все было кончено. Билл, как всегда, тщательно осмотрел сделанное, а Фил собрал и проверил инструменты.

По дороге к дому Билл предложил взглянуть на угловую стойку у реки, поставленную Филом на второй день работы.

Ветер дул по узкому ущелью порывами, сгибая деревья, вода казалась ледяной. Столб дюймов на тридцать погрузился в реку. Билл потрогал проволоку и сказал, что нужно поставить дополнительную стойку.

Фил взглянул на воду и поежился от холода. Затем он вспомнил, с какой гордостью его друг относится к своей работе.

— Нужно так нужно, — согласился он. — Молодежь должна приносить жертвы.

Он разделся донага, взял инструмент, проволоку, подпорку, кувалду и полез в реку. Закреплять проволоку под водой было трудно, но еще труднее оказалось забивать подпорку молотом.

Билл сидел на берегу и посмеивался.

— Ты подожди, не выходи, — предложил он. — Могут подойти Эрни со своей хозяйкой и ребятами. Ну и видик же у тебя!

Фил заподозрил подвох. Он не сомневался, что нет никакой необходимости ставить подпорку, потому что они всегда надежно укрепляли прокладками стойки изгороди, расположенные по дну оврагов.

— Над чем ты смеешься, старый греховодник?

Билл схватился за бока и хохотал так, что на глазах у него выступили слезы.

— Ты помнишь, как, едва приехав, принялся устанавливать тут свои законы, собирался жаловаться в профсоюз, грозил устроить скандал? А я старался растолковать, в каких случаях люди вроде тебя должны быть довольны тем, что есть. Я привел в пример женщину: чем больше ей хочется сказать «да», тем сильнее она отбивается. Ты не согласился со мной. Куда там! Уж тебя-то никто не заставит раздеться, если ты сам не захочешь. Ну а сейчас… Да ты только взгляни на себя!

Билл от хохота раскачивался из стороны в сторону до тех пор, пока у него не вывалилась искусственная челюсть.

Фил вышел на берег и несколько раз подпрыгнул, стряхивая воду с застывших ног.

— Ты прав, старина. Твоя взяла!

Они отправились на ферму получить окончательный расчет и попрощаться с семьей хозяина. Эрни достал бутылку виски, и они провели пару приятных часов в гостиной перед камином. Билл не переставая болтал о «двух красотках — дочерях Фила» и столько наговорил о них, что Эрни с трудом удалось отправить своих мальчишек спать.

Вернувшись в ухару, Фил пристроился на ящике у очага написать семье, что перед возвращением в город проведет несколько дней у Билла, в его бунгало у Тасманова залива. В хижину проникал студеный ветер, и Фил, придерживая блокнот на коленях, пододвинул ящик поближе к огню.

Он обвел хижину взглядом. Спору нет, здесь, на этом тюфяке из папоротника, он спал лучше, чем дома на матраце из растительного пуха. А может, все дело в том, что он теперь сильнее уставал, работая от зари до зари в горах, на ветру? Сколько времени потребуется ему, подумал он, чтобы снова привыкнуть к своей семье, и как ему будет не хватать замечаний Билла, вроде: «Что-то чай сегодня не того… Ты, наверное, слишком долго кипятил воду…» Никогда еще за всю свою жизнь он не чувствовал себя так хорошо и независимо.

Билл дремал на койке, натянув до подбородка несколько одеял, поверх которых лежало еще и стеганое, из грубого холста. Фил было решил, что он уже спит, но Билл, не открывая глаз, вдруг заметил:

— По-моему, ты горишь.

Фил вскочил. Край полы его пиджака сгорел, а уцелевшая часть начала тлеть. Он стащил с себя пиджак и затоптал, потом ощупал фуфайку, не горит ли и она.

Лицо Билла расплылось в широкой улыбке.

— Худа без добра не бывает, — заметил он.

— Чего тут доброго, если я остался без почти нового пиджака?

— Меньше вещей придется укладывать утром!

Билл сел.

— Ну а как насчет чайку или какао? Запах горелого пиджака щекочет мне горло.

Утром Эрни привез их в город, и они на автобусе отправились к Тасманову заливу. Билл владел здесь двухкомнатным бунгало и акром земли, засаженным овощами, преимущественно картошкой. По его словам, местный климат позволял, если вы хоть немного смыслили в огородничестве, вырастить все что угодно и когда угодно.

Они купили дюжину пива и провели вечер за разговорами о своих прежних знакомых — где они и что с ними стало. Поужинали совсем поздно консервами. Вымыв и высушив посуду, Фил решил, что надо куда-то убрать тарелки, хлеб и масло. Небольшой шкафчик на стене — в нем стояла только банка с завинчивающейся крышкой — показался ему самым подходящим местом.

Утром его разбудил чей-то рев. Билл топтался в кухне с банкой в руках и отчаянно ругался. Никогда еще Фил не слышал от него такой ругани.

— Видишь?! Это же смертельный яд для крыс и кроликов, да и не только для них, от него кто угодно сдохнет. Тебя угораздило сунуть жратву в тот же самый шкафчик! Если бы не твоя благоразумная супруга и очаровательные дочурки, я бы обязательно подмешал этого проклятого снадобья в твой завтрак!..

На следующий день они доехали на такси до аэропорта и распрощались. Билл все утро был каким-то притихшим, и у Фила возникло подозрение, что он что-то задумал и выжидает только подходящего момента. И этот момент наступил.

— Ты помнишь, — признался Билл, — я сказал тебе, что и холодильник, и стиральные машины, и все такое прочее — ерунда? По правде говоря, все это есть у меня в городе, а сейчас я хочу приобрести и для бунгало. Придется, конечно, немало новых изгородей поставить, чтобы расплатиться за купленное. И все-таки тогда, в ухаре, я здорово говорил, а?

Они рассмеялись.

— Во всяком случае, меня ты сумел убедить, — ответил Фил.

Свою семью Фил нашел в полном порядке; в предвидении очередного черного дня жене удалось отложить кругленькую сумму из полученных за изгородь денег. Фуфайка Фила еще долго, несколько месяцев, попахивала дымом от трубы, сделанной из керосиновых банок.

Он поступил сварщиком на плавучий док и снова включился в активную профсоюзную работу. Но когда его друзья затевали спор о дополнительном полпенни к расценкам, он вспоминал о Билле, работающем где-то в горах, о том, как тот заставил его раздеться, и о том, как трудно бывает некоторым понять, что в действительности-то жизнь идет своим чередом. И почему-то повседневные заботы начинали казаться от этого не столь уж значительными и неотложными. Нет, вера Фила в необходимость коллективных требований не поколебалась. Но он всем говорил, что таких друзей, как Билл, у него мало, а уж лучше Билла — ни одного.