Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

— До рабочих и крестьян наша газета доходит. Важно, чтобы она появилась и в центре. Многие питаются фальшивыми сведениями из мусаватистского «Азербайджана». Они тоже должны знать правду о фронте, о Советской России, о победах Красной Армии. Пусть господа мусаватисты еще раз почувствуют, что мы есть, что мы живем и боремся, что земля горит у них под ногами. Если не сегодня, то завтра коммунисты будут у власти. Будешь продавать газету «Азербайджан», а в середину бесплатно вкладывать нашу газету. Но смотри действуй осторожно, не задерживайся на перекрестках. Сунул газету — дальше! Мальчишек-газетчиков много. Пусть потом разбираются, кто угостил их большевистской конфеткой.

По дороге домой Сулейман еще раз объяснил юноше, что дело ему предстоит не из легких.

— Не стану скрывать, ты можешь угодить в лапы полицейских. Забудь навсегда адрес Сергея, забудь фамилии и имена всех наших товарищей. Думаю, что все сойдет благополучно, ну а если все-таки… Конечно, в беде мы тебя не покинем, выручим обязательно…

— Они никогда ничего от меня не узнают! — пылко воскликнул Мухтар. — Я скажу, что дал мне эти газеты какой-то незнакомый человек, а кто вложил их в «Азербайджан», понятия не имею. Вкладывали же мы в газеты объявления ресторана «Чахан-Кала» и аптеки Эрманса.

— Хорошо, братишка, я знаю, что ты не подкачаешь, — обнял его за плечи Сулейман.

Обстановка в рабочих районах Баку накалялась. Рабочие с нетерпением ждали сигнала к борьбе. Смело, мужественно действовали нелегальные комсомольские организации. Баку готовился к восстанию!

Мусаватисты, возглавляемые Юсуббековым, чуя свою гибель, усилили кровавый террор. Правительство потеряло всякое доверие народа и лишилось его поддержки.

С помощью предателей был схвачен и убит рабочий-большевик Али Байрамов.

Очень часто видел Мухтар, как вели группами арестантов, среди которых были армяне, азербайджанцы, русские, евреи, грузины. Он готов был кинуться на помощь каждому из них, но увы…

С сумкой, наполненной газетами, Мухтар мчался по Торговой улице. На этот раз он грубо нарушил неписаный, но твердый закон — не залезать в места, облюбованные другими газетчиками, — старался держаться поближе к своим шумливым коллегам, чтобы его не запомнили покупатели.

Вечер был на редкость мягким и теплым. Такие вечера приносят бакинцам немало радости. Улицы заполнила гуляющая публика. Газета расходилась бойко. Мухтар свернул на Мариинскую, промчался по Кривой, миновал Парапет и теперь, не сбавляя шага, мчался по Ольгинской улице, как всегда громко выкрикивая: «Азербайджан»! Покупайте газету «Азербайджан»!» Сумка его тощала, в ней осталось несколько номеров. Он радовался, что пока все обходится благополучно, и уже чувствовал себя в полной безопасности, заранее гордясь тем, как удачно выполнил поручение Сергея. Ведь в каждый номер мусаватистского «Азербайджана» была вложена большевистская «Азербайджанская беднота» с обращением к народу. В нем разоблачалось подлинное лицо правительства и показывалась неизбежность краха режима мусаватистов.

…Из кондитерской вышел какой-то тучный человек в пальто с меховым воротником.

— Газету! — остановил он Мухтара.

Мухтар протянул ему газету и… свалился на тротуар от сильного удара в спину. Он попытался подняться и увидел перед собой перекошенное от злобы лицо какого-то молодого парня с такой же сумкой, как у него. Потрясая кулаками, он кричал:

— Ты что, сукин сын, на чужое место торговать залез?! Покажись здесь еще раз, я тебе все зубы пересчитаю!

Мухтар ползал по земле, собирая выпавшие из сумки газеты. Вокруг немедленно образовалась кучка праздных и падких до уличных происшествий людей. Подошел полицейский. В этот момент парень поддел ногой газету, и из нее выпал вкладыш. Витрина кондитерской была ярко освещена, и на светлом прямоугольнике тротуара отчетливо выделялся газетный лист с заголовком «Азербайджанская беднота».

Кто-то из толпы поднял листок и завопил во весь голос:

— Держите его, держите! Он распространяет большевистские листовки!

И не успел Мухтар опомниться, как на него навалились сзади трое штатских, а через минуту он уже шествовал в сопровождении полицейского, вывернувшего ему назад руки до страшной боли в суставах, в ближайший полицейских участок.

Двое суток пытали его там. Но он молчал как немой, а когда приходилось невмоготу, выкрикивал по-арабски проклятия своим палачам. Потом избитого Мухтара перевезли в Баиловскую тюрьму.

В тюремной камере было несколько заключенных. Мухтар сел прямо на пол, у дверей. Ноги подкашивались от усталости. Подбитый глаз распух, и он видел только левым глазом. Высокое окно, заделанное железной решеткой, было обращено к морю и еле пропускало свет. Когда залязгали засовы и заскрипела железная дверь, заключенные умолкли. Теперь они все как один смотрели на юношу. Нарушил молчание обрюзгший небритый человек, сидевший на нарах с самого края.

— Вот еще недоставало, — заговорил он сиплым голосом, — в камеру к политическим подсаживают карманников. Безобразие!

— А откуда вы знаете, Баранов, что он карманник? — спросил пожилой седой человек с коротко подстриженными усами, немного похожий, как заметил Мухтар, на дядю Шахова.

— А что ж он, по-вашему, революционер, уважаемый господин Мехтиев? — нажимая на букву «р», ответил вопросом на вопрос Баранов.

— В господах никогда не ходил, — усмехнулся Мехтиев. — Вы, видимо, путаете меня с моим хозяином, господином Тагиевым, а я только ткач на его фабрике. Но не в этом дело. Пареньку, видать, крепко досталось, и надо дать ему отдохнуть. Придется вам чуть-чуть потесниться. Мы-то, как видите, расположились весьма плотно.

— Некуда мне тесниться, — буркнул Баранов, — да и вшей от него, чего доброго, наберешься.

— Подвиньтесь, Баранов! Ну! — резко и повелительно сказал молодой человек, при появлении Мухтара вставший с нар. — Иди, парень, ляг, отдохни, — позвал он Мухтара.

Мухтар поднялся, несмело приблизился к нарам, а Баранов, бормоча под нос ругательства, отодвинулся к стенке, подворачивая под себя широкое стеганое одеяло.

— На-ка, подстели вот это, — и молодой человек бросил Мухтару серое потертое пальто.

Мехтиев достал горбушку черного хлеба, луковицу и протянул Мухтару:

— Ешь парень.

— Нашли кого кормить, — не унимался Баранов. — Лучше карманы свои поберегите, — и он демонстративно стал прятать под подушку какие-то свертки.

Мухтар заметил это и недоуменно посмотрел на Мехтиева, будто спрашивал: «Чего боится этот злой человек?»

Тот, прочитав в его глазах вопрос, сказал:

— Господин Баранов опасается за свои сбережения. За свою драгоценную жизнь ему беспокоиться не приходится, она у него здесь в полной безопасности.