Сахиб Джамал - Темнокожий мальчик в поисках счастья

Сколько раз в придорожных чайханах звучал его чистый, детский голос. Посетители охотно слушали скорбные, хватающие за душу песни мальчика и часто угощали его чаем с лепешками, а если еще и сам чайханщик был человеком с добрым сердцем, то на долю Мухтара перепадала и тарелка супа с куском баранины.

Стояли последние дни мая тысяча девятьсот восемнадцатого года. И вот на исходе одного из майских дней, истомленный голодом, жаждой и зноем, Мухтар подошел наконец к шлагбауму, близ которого стоял дорожный указатель с английской надписью: «Мултан».

Он прочел надпись, огляделся по сторонам и еще раз медленно, по слогам, повторил название города. Неужели это правда? Вот эти черные худые ноги довели его до Мултана? А там и Карачи!..

Опасливо обойдя дежурившего у шлагбаума полицейского, не обратившего, впрочем, на маленького оборванца никакого внимания, Мухтар ступил на окраинную улицу Мултана. Жалкие лачуги и землянки тесно лепились друг к другу. У порога сидели и лежали похожие скорее на скелеты, чем на живых людей, старики и старухи. Кривоногие ребятишки со вздутыми животами копошились в пыли. Чем дальше углублялся Мухтар в город, тем шире становились улицы, выше дома, тем больше попадалось ему навстречу нищих, просящих подаяние. Голодный, измученный Мухтар сейчас ничем не отличался от этих людей. Поневоле пришли на память слова доброй Фахран: «Рано тебе еще убегать. Жизнь на улице страшнее, чем ты думаешь!»

Понуро опустив голову, едва переставляя ноги, Мухтар упорно шел вперед. Облизывая высохшие от жажды губы, он остановился возле ярко расписанной тележки с прохладительными напитками. Продавец готовил свой напиток тут же, на глазах у покупателей: он ловко отжимал валиками стебли сахарного тростника, мешал стекавший в стакан сок с ледяной водой, затем выжимал туда из лимона несколько капель сока и добавлял щепотку соды. Покупатели, толпившиеся у тележки, с удовольствием поглощали ароматную шипучую влагу, лениво отмахиваясь от бесчисленных мух. Вдруг люди почтительно расступились. К тележке подошел хами — странствующий «святой». Продавец наполнил стакан и подал его хами. Тот отпил половину и, встретившись взглядом с Мухтаром, неожиданно протянул ему недопитый стакан:

— На, пей и молись за хозяина!

Мухтар нерешительно взял стакан и с жадностью опорожнил его.

Какая-то хорошо одетая женщина протянула хами несколько мелких монет. Тот с безразличным видом подбросил их на ладони, сунул деньги в руку опешившему Мухтару и не торопясь пошел своей дорогой.

На деньги, что дал ему хами, Мухтар купил лепешку из отрубей и, немного утолив голод, пошел дальше, надеясь до наступления ночи добраться до вокзала.

Вокзал неожиданно открылся перед ним за поворотом дороги. У входа в станционное здание толпилось множество людей, таких же оборванных и нищих, как и те, что встречались ему на улицах Мултана. Все они ехали куда-то в поисках работы и хлеба.

В первую минуту Мухтар растерялся. Многоголосый гомон, громкие возгласы нищенствующих монахов, плач детей оглушили его. Но вот внимание мальчика привлекла очень знакомая мелодия. Протискавшись сквозь толпу, он увидел бродячего музыканта, игравшего на ситаре — трехструнном индийском музыкальном инструменте. Пальцы музыканта мягко скользили по струнам, извлекая из ситары нежные, печальные звуки. Эту песню Мухтар не раз слышал в приюте, ее пели маленькие индусы. Неожиданно для себя мальчик начал вполголоса подпевать музыканту. Тот поднял на мальчика удивленный взгляд. Мухтар смутился и замолчал, но музыкант одобрительно кивнул ему, и Мухтар запел громче. Звонкий и чистый голос маленького араба, такой неожиданный в этом беспорядочном уличном шуме, привлек слушателей. К йогам музыканта стали падать монеты. Воодушевленный неожиданным успехом, музыкант играл еще и еще, умоляюще поглядывая на Мухтара.

Когда музыкант подсчитал деньги, оказалось, что они собрали около трех рупии. Он протянул Мухтару его долю и предложил:

— Давай будем работать вместе, я — играть, а ты — петь. У тебя хороший голос, я научу тебя многим песням!

— Нет, устаз [15] Устаз — мастер (урду) . , я должен ехать в Карачи!

— В Карачи! — рассмеялся музыкант. — Да знаешь ли ты, несмышленыш, что Карачи на краю нашей земли, у самого моря! Туда даже птицы с трудом долетают. А нищих там не меньше, чем здесь. Без денег ты погибнешь в пути. Сперва заработай немного, а там видно будет. Ну как, по рукам?

Мухтар согласился. Он пел у вокзала, на базарных площадях, у дверей ресторанов, у ворот богатых домов. И каждый вечер музыкант честно отсчитывал Мухтару его долю. Прошел месяц, и у Мухтара скопилось около сорока рупий.

— Вот видишь, — говорил ему музыкант. — И тебе хорошо, и я теперь сыт, да и матери помогаю.

Однажды они пели прямо на перроне. На путях стоял поезд, отходивший в Карачи.

Улучив момент, Мухтар обратился к слушавшему их проводнику:

— Дядя, возьмите меня до Карачи.

— А за проезд ты тоже будешь платить песнями? — усмехнулся проводник.

— У меня есть деньги. Я дам вам десять рупий. Мне очень нужно в Карачи, там у меня брат работает!

— Мухтар, ты с ума сошел, оставь эти глупые мысли, будем работать, как раньше! — отговаривал музыкант.

Но проводника, видимо, привлекли обещанные ему десять рупий, и он подмигнул Мухтару:

— Вали быстрей в тамбур, а то поезд сейчас отойдет!

Мухтар быстро наклонился к своему товарищу, поцеловал его и вскочил на подножку. Послышался звонок. Проводник поднялся на ступеньки вагона. Рявкнул паровоз, и поезд тронулся.

Мухтар съежился в углу тамбура, зажатый со всех сторон пассажирами. Вагон раскачивался и скрипел. Было невообразимо душно. Но Мухтар ничего этого не чувствовал. Он ехал в Карачи!

Пылкое воображение мальчика рисовало ему картины одну радужнее другой. Вот кто-то сажает его на пароход, ведет в свою каюту, дарит ему книги и везет на родину. А там он встречает доброго учителя Хашима-эфенди. И вот Мухтар у него в доме. «Мухтар, тебе не нужно ни о чем заботиться, ты должен только учиться», — говорит Хашим-эфенди. «Нет, — отвечает ему Мухтар. — Я не хочу быть вам в тягость. Я буду работать и учиться по вечерам, много учиться…»

Незаметно миновали сутки. У Мухтара от неподвижности затекли ноги, но он не решался выйти на остановках. Ему все казалось, что поезд уйдет в Карачи без него.

— Выйди на свежий воздух, прогуляйся по перрону, — уговаривал его проводник. — Точно к месту прирос!

— Ничего, дядя, я посижу, — неизменно отвечал Мухтар. — А скоро мы приедем?

— Скоро, сынок, скоро!

Поезд миновал станцию Котри. За окнами вагона мелькали телеграфные столбы. С грохотом проносились встречные поезда, и каждый раз Мухтар вздрагивал от неожиданности. Замелькали сигнальные дорожные огни. Вдали уже проступали очертания предместий, высоко к небу вздымались фабричные трубы, а где-то за ними угадывался необозримый простор моря.