Алексей Кузьмин - Солнце и Снег

Ван спокойно и уверенно шел в хорошо известный ему ювелирный магазин. Ему пришлось отстоять порядочную очередь в отдел скупки ювелирных изделий, но его терпение было вознаграждено. Приемщица приняла весь без исключения товар, составила все необходимые документы.

- Когда можно приходить за деньгами? - поинтересовался Ван Шен.

- Через месяц, может быть позже. Товар не ходовой!

Ван и сам знал, что товар не ходовой. В последнее время рынок цепей и перстней насытился, бандиты не покупали их, а просто снимали с убитых коллег по профессии. Так цепи переходили от одного бандита к другому, повторялись обычаи раннего средневековья, бытовавшие до эпохи широкого развития товарно-денежных отношений.

Ван сунул квитанции в карман, и обнаружил там толстую цепь, которую он случайно забыл сдать. Цепь принадлежала тому огромному детине, которого Ван завалил после четырех более хилых рэкетиров. Ван шагнул было к очереди, но какая-то сила резко остановила его. Он еще раз взглянул на безвкусно сделанную тяжелую вещь. Похоже, что карма этого предмета утащила в ад не один десяток жизней. Ван вспомнил глаза того громилы. Этот взгляд…

Он сунул цепь обратно в карман, и решительно отошел от очереди в сдачу.

- Попробуем, может быть удастся помочь, - задумчиво промолвил он.

Цепь, о которой он вспомнил всего минуту назад, сильно оттягивала карман, уверенно заявляя о своем существовании. Она была действительно очень тяжела.

Ван отоварил в кассе свои чеки за товар, сданный ранее. Пересчитывая деньги, он столкнулся с пожилым человеком. Ван хорошо его знал, тот тоже часто сдавал печатки и цепочки, но в гораздо меньших количествах.

- Сегодня у Вас рекорд! - дружелюбно улыбнулся старик.

- Да, был хороший день, - согласился Ван.

- А я все больше работаю по ночам, - признался пожилой человек, - если не секрет, а Вы где работаете?

- Теперь уже не секрет, - признался Ван, - на рынке.

- Постоянное место! Очень, очень разумно. А у меня годы уже не те, все больше экспромтом, по ларькам . . .

- Надо как-то жить, - понимающе согласился Ван, - но этот бизнес заканчивается.

- Я и сам чувствую, а как Вы думаете, какие перспективы сейчас у органического синтеза? - Пожилой человек вопросительно посмотрел в глаза Вану, сощурив в морщинках умное лицо.

Ван несколько секунд осмысливал вопрос, затем вздрогнул и крайне сухим тоном отрезал:

- Не советую Вам заниматься наркотиками.

- Как Вы могли такое подумать, молодой человек! Разве можно даже думать о таком! Дело в том, что я действительно хорошо разбираюсь в химии…

- Извините, - перебил Ван, - я уезжаю. Мне пора. До свидания.

- Приятно было познакомиться! - пожилой человек тоже пошел к выходу, слегка опираясь на палочку. В дверях он поднял воротник повыше и решительно вышел на улицу. На улице начинался мороз. Небо было безоблачным, короткий зимний вечер переходил в ночь. Уже почти стемнело, хотя на часах было всего пять часов вечера.

Ван сел в метро, поехал наугад, пересел на кольцевую линию. На станции Комсомольская сотни людей выходили к трем большим железнодорожным вокзалам. Шен пропустил Комсомольскую, вышел на Курской. С Курского вокзала уходили поезда южного направления. Шен спокойно подошел к кассам, но очередь не занимал. Он искал подходящих попутчиков, и они не заставили себя ждать.

К кассам подошли два молодых парня и девушка, одетые по-походному, с большими спортивными рюкзаками. Шен быстро пристроился за ними. Когда пришла его очередь, он повторил услышанные слова.

- Плацкарт, Симферополь, на ближайший.

Когда кассир стала уточнять номер вагона и места, Шен попросил:

- Если можно, вместе с теми ребятами.

Глава 18

Продолжение злоключений Блинова. Ван Шен пересекает украинскую границу. Моральные мучения Ли.

Блинов бежал по ночным московским улицам. Тяжелая труба мешала ему, сообщая телу непривычную инерцию. Николай с трудом вписывался в повороты, скользил на скользком снегу. Редкие прохожие в ужасе шарахались от него, все-таки у Николая была косая сажень в плечах. Бандиты с ума сходили от смеха. Они освещали Николая фарами, сигналили, врубали музыку на всю мощь своих динамиков. Николай поклялся, что если останется в живых, никогда не будет иметь дела с такими людьми. Он горько жалел о том что бросил институт, связался с Шефом, занимался вымогательством. Ему вспомнились пророческие слова китайского мастера, про позор и бесславную кончину, если он не сумеет вернуться назад, начать все сначала.

Вспомнив это, он развернулся и побежал назад. Пока джип разворачивался, Николай сумел пробежать несколько десятков метров и свернуть в тихий маленький двор. Он сел в детскую песочницу, пошевелил затекшими руками, отдышался, оценивая свое положение.

Положение было более, чем плохим. Положение было просто хреновым. Пальцы замерзли и сильно болели, все тело было сплошной раной. Блинов больше всего боялся внутреннего кровотечения, что это такое, он знал по Афгану. Он попытался разобраться в своих ощущениях - тело было как деревянное, болело везде. Но организм, похоже, еще мог бороться. Он подышал поглубже - воздух проходил, голова почти не кружилась.

Один глаз заплыл, ухо было залито кровью. Он прислушался, пытаясь разобраться, какой шум идет с улицы, а какой - изнутри ушибленной головы. Мотор джипа ревел где-то неподалеку - бандиты искали удобную дорогу. Николай еще раз глубоко вздохнул, и почувствовал, что какая-то тяжесть перестала сдавливать горло, шея распрямилась, стальная труба стала меньше давить на плечи. Он вздохнул и поразился - дышать стало гораздо легче, как будто с груди сняли тяжелый груз.

Недалеко прозвучал гудок, по рельсам прогрохотал поезд.

Николай приободрился. По рельсам джип не пройдет. Блинов поспешил в сторону железной дороги. Через несколько минут он скатился прямо на пути. Идти по рельсам было не очень легко, Блинов спотыкался, скользил, но продвигался все дальше и дальше, прочь от опасного места. Вдалеке показалась станция Бескудники. Николай замедлил шаг. Так он попадет прямым ходом в милицию. Надо замаскироваться, но как? Ответ пришел неожиданно. Николай увидел на обочине старенький сарайчик. Фасад сарайчика украшал плакат “Москва - город-герой”.

Блинов неуклюже отодрал высоко приколоченный плакат. Для этого ему потребовалось бросить себе под ноги несколько деревянных шпал, лежавших аккуратной кучкой поблизости. Держа в руках огромный плакат, Блинов быстро пошел в сторону платформы. Издалека он выглядел уже гораздо менее нелепо. Когда ему навстречу начали попадаться прохожие, Николай уверенно прокладывал себе дорогу:

- Па-астаранись!

Самое интересное, что занятые собой люди не очень-то и оглядывались на верзилу с большим плакатом в руках. Блинов сел в первую электричку, идущую в сторону области.