Алексей Кузьмин - Солнце и Снег

- Нет, Ван. Я остаюсь. Растения, понимаешь. У нас дуб пробковый сохнет.

- Совсем на деревьях помешался, друид ты наш, - начал подкалывать Гном.

- Оставь, хоть один человек чем-то вечным занимается, - Саламандра обняла Лунина и чмокнула его в щеку.

Сергей поцеловал ее в ответ, пожал руку Гному, обнялся с Ваном, похлопал его по спине.

- Пока, ребята, - он развернулся и пошел прочь.

Поезд дрогнул, и медленно покатился на Север. Саламандра, не снимая куртки, завалилась на верхнюю полку. Гном тупо глядел перед собой. Ван сел для медитации, прислушался к шуму колес. Этот стук опять навеял ему воспоминания.

. . . Ли Мэй уже давно жила в доме своего отца, но Ван еще ни разу не виделся с ней. Когда он заговорил с Туном Чжао об этом, тот ответил неожиданно резко:

- Ты ведешь себя так, будто ты не жених, а уже муж моей дочери! Разве я не говорил тебе, что сначала необходимо выполнить все полагающиеся обряды?

- Какие обряды? - Ван стал догадываться, что за гостеприимство в этом доме придется платить дорогой ценой.

- Всему свое время, - Чжао неожиданно смягчился, ласково потрепал Вана по плечу, - как твои успехи в тренировках?

- Пока не очень, - откровенно признался Ван, - Вэй Чи дается с трудом.

- А! - засмеялся Чжао, - старый Сунь совсем замучил тебя! Всем поначалу трудно. Запомни, чтобы понять правила Вэй Чи, достаточно пяти минут, чтобы научится как следует играть, требуется пять лет!

Тун посмотрел на окружающие горы. Они терялись в глубоких облаках. В воздухе чувствовалась сырость - начинался сезон дождей. Тун поплотнее запахнул свою одежду и пошел по аллее, увлекая за собой Ван Шена. Нагибаясь под влажными ветками глицинии, они вышли к пруду.

- Ты еще молод, у тебя много времени впереди. Не трать его даром. Пока есть возможность обучаться Вэй Чи, используй ее, работай с полной отдачей. Смотри партии мастеров древности, современных чемпионов. Играй как можно больше с разными соперниками, - Чжао прошел по мостику и направился к беседке. Ван следовал за ним.

- Я буду упорно тренироваться, но какой в этом прок? В мире и без меня достаточно мастеров.

- Вэй Чи - это “разговор без помощи слов”, ничто так не помогает раскрыть внутренний мир другого человека, - Тун Чжао посмотрел Вану в глаза, на мгновение их взгляды, казалось, высекли искры, - даже в смертельном поединке твой противник так не раскроет свою истинную сущность, как в этой игре.

Ван выпрямился, устойчиво поставил ноги, глубоко поклонился Туну:

- Прошу Вас сыграть со мной!

- Давно бы так! - откликнулся Тун. - Сыграем сегодня же.

Он повернулся и пошел прочь. Ван не мог видеть, что уголки глаз Туна лучились улыбкой.

Партия с Туном началась глубоко за полночь. В центре павильона горел большой красный фонарь, маленькие вращающиеся светильники дробили пространство зала мелькающими цветными лучами. Доска для игры была ярко освещена чистым белым светом, льющимся непосредственно из-под большого фонаря. Остальное пространство терялось в игре мрака и движущихся цветных лучей. На фонариках были написаны иероглифы, и когда такой луч попадал на плоскую поверхность, цветные надписи скользили по ней, пробуждая какие-то глубокие изначальные ассоциации, воспоминания. Висящие тонкие ширмы и подвески изменяли геометрию окружающего пространства, вызывая ощущение бесконечности маленького зала.

- Как красиво! - не удержался от восхищения Ван.

- Это сделано специально, - отвечал из полумрака старый Сунь, - Вэй Чи является только моделью реального мира, но наши желания и поступки в игре полностью соответствуют нашему поведению в жизни. В этом помещении доска является единственной реальностью, выявляющей внутреннюю сущность соперников, все остальное - иллюзорно.

- Однако, начнем! - Тун Чжао удобно устроился на скамье, укрыл ноги теплым пледом.

Ван привычно поставил в точки-звезды фору из девяти камней.

- Не пойдет! - отрезал Тун. Сегодня сыграем на равных. Пусть нашему общению не будут мешать стереотипы форовой игры.

- Хорошо, учитель! - Ван совершил положенный обычаем поклон. Тун наклонился в ответ.

Ван выпрямился, взял себя в руки. Закрыл глаза, расслабился. Он сейчас так же терялся в бесконечности мрака, как и Тун Чжао, как и старый Сунь. Ван прислушался к шуму дождя, ветру, скрипу деревьев за окном. Он отчетливо различал шуршание веток, шорох срываемых листьев, непрерывную дробь дождя по черепице. Он слышал, как шумела вода, далеко выбрасываемая с изогнутой крыши, как ее струи разбрызгивались, попадая в каменные желоба водостока.

Он понял, что для борьбы с мастером изберет сегодня стратегию воды. Никаких схваток грудь в грудь, никакого открытого противодействия. Уклоняться, растекаться по свободному пространству, проникать в щели обороны. Уступать, уклоняться, чтобы бы не дать себя рассечь и изолировать.

Ван взял камень и поставил его в правый дальний угол - “к сердцу противника”. Камень стоял не слишком низко, не слишком высоко.

Тун быстро поставил белый камень в противоположный угол, в точку-звезду.

Второй ход Ван сделал в “сан-сан” - точку под точкой-звездой. Этот ход в точку с координатами ”три-три” считается низким и оборонительным. Атаковать не входило в намерения Вана.

Учитель Тун занял еще одну точку-звезду. Все четыре угла были заняты, и следующий ход Вана определял дальнейшую стратегию партии. Он применил ход, излюбленный в средневековом Китае: ассиметрично между камнями противника, с возможностью распространения в обе стороны. Сунь, наблюдавший за партией, поначалу радовался за своего ученика. Постепенно его радость стала уменьшаться.

Чжао придерживался простой и надежной стратегии - он четко разделял большие участки земли, огораживая свои владения. В его построениях чувствовалась сила и мощь, камни Вана организовались слабее, они были слишком растянуты.

Ван так и не запомнил, когда партия из чисто интеллектуального русла перешла в поединок воли и сверхсознания. Некоторое время он еще мог контролировать положение на всей доске, видеть каждый камень, его влияние на другие камни и пустоту между ними. Потом он несколько раз ошибся, сознание теряло контроль над реальностью. Он чувствовал себя так, будто пропустил серию ударов по голове во время поединка. Реальность расползалась, дробилась, трещала по швам.

Ван встал, поклонился учителю Туну.

- Прошу извинить!

Он подошел к окну, посмотрел вдаль. Далеко над горами сверкали молнии. Дождь по-прежнему лил почти непрерывным потоком. Ветер клонил и рвал деревья.

Он закрыл глаза, глубоко подышал. Воля взяла верх, интеллект и эмоции постепенно успокоились, объединившись под ее руководством. Ван понял, что даже самая лучшая стратегия обречена на поражение, если твой противник руководствуется стратегией реальности. Реальность первична. Следуя реальности, мастер добивается победы над любой другой стратегией. Ключ сокрыт не в интеллекте, а способности сохранять незамутненность ума.