Мелвин Кроун - Казнь королевы Анны

– Я передам ему ваши слова, миледи.

– Да, прошу вас, милорд! Я буду вам за это глубоко признательна!

– Все будет исполнено, и я надеюсь доказать вам на деле, что готов служить вам во всем.

– Вы чересчур добры, – сказала с непритворной признательностью Джейн.

Честная и искренняя, она ни на минуту не сомневалась в правдивости Кромвеля, не догадываясь, что он не имеет права на ее благодарность.

– Потрудитесь же выразить мою благодарность его величеству, – повторила она, провожая министра до двери.

– Примите уверение в моей глубокой преданности! – сказал милорд Кромвель, исчезая за дверью.

– Трудно встретить создание столь же восхитительное, сколь и глупое, – рассуждал граф Эссекский, пробираясь по темному и тесному проходу. – Дьявольский коридор!.. Я сломаю себе шею на этой адской лестнице… Королю не следовало бы держать своих любовниц в таких трущобах! Но дело тем не менее увенчается быстрым и блестящим успехом… Весело смешать карты в самый разгар игры! Начнется суета, будут раздаваться проклятия, во мне будут нуждаться, станут подкупать на разные лады… Джейн Сеймур – красавица и вдобавок нетребовательна, ее можно порадовать прогулкой на лодке и вообще всяким вздором!.. У нее нет родных… Некому плести интриги… И вы, ваше величество, вправе любить ее, если она вам нравится!

Бледные губы Кромвеля искривились в язвительной усмешке, и его угловатая, невзрачная фигура скрылась скоро во мраке винтовой лестницы.

Выйдя из башни, лорд Кромвель поспешил вернуться в отведенное для него помещение в королевском дворце.

Такая торопливость была вызвана резонными причинами: он перевез из Лондона, позаботившись предварительно о прочности фургона, несколько очень грузных, объемистых тюков, к которым приложил свою именную печать.

Конюхи не успели ввести в стойло лошадей, доставивших багаж, как граф распорядился перенести эти тюки в его кабинет.

Исполнив поручение короля и вполне успокоенный непритязательностью Джейн, граф заперся на ключ, чтобы заняться разборкой таинственных тюков. Сначала он внимательно осмотрел печати и маленькие знаки, сделанные им украдкой от слуг.

Найдя, что все в полной сохранности, граф Эссекский вздохнул с видимым облегчением; он снял сперва печати, потом пересчитал их и приступил к раскладке и проверке вещей.

Чтобы скорее покончить со всем этим, Кромвель встал на колени и начал осторожно выкладывать различные серебряные слитки; между ними виднелись сплющенные сосуды, изломанные ризы; одна из этих риз привлекла внимание Кромвеля.

– На ней нет лучшего украшения! – прошептал он с досадой и завистью. – Этот чудесный бриллиант достался королю, хотя мне пришлось выдержать нелегкую борьбу с населением Глазго, чтобы завладеть этой драгоценностью! С металлами вообще очень много возни, бриллианты же, напротив, гораздо легче спрятать. С ними можно бежать, если дойдет до этого! Я принял, разумеется, все меры предосторожности: капиталы мои давно уже помещены в иностранные банки. Нужно быть осмотрительным: Генрих VIII способен отнять у меня все – не сегодня, так завтра! Я не хочу дать свету повод говорить: «Граф Эссекский теперь не более как нищий!» Имея состояние, я в случае опалы переселюсь в Италию и займу там солидную и почетную должность! Но эти предположения, конечно, преждевременны: пока я нужен королю!

В то время как Кромвель рассуждал таким образом, продолжая проверять привезенные вещи, его заставил вздрогнуть сильный стук в дверь кабинета.

– Откройте! – раздался повелительный голос. – Граф Рочфорд желает видеть графа Эссекского!

Кромвель вспыхнул от гнева.

– Ко мне смеют врываться с такой бесцеремонностью?! – проворчал он сквозь зубы. – Это, конечно, брат английской королевы, перед которым я нуль: я – сын мастерового!

Он торопливо убрал разбросанные драгоценности, отнятые у законных владельцев, и поспешил впустить незваного гостя.

– Как я счастлив и рад вашему посещению, – воскликнул он при виде стоявшего у двери графа Рочфорда. – Но в моем кабинете такой ужасный беспорядок, что я едва ли осмелюсь попросить вас войти.

– Без извинений, граф! – сказал сухо Рочфорд. – Мне нужно сказать вам несколько слов.

– Вы знаете, что я всегда к вашим услугам, – ответил лорд Кромвель.

– В таком случае потрудитесь дать мне сейчас же отчет в том наглом грабеже, который вы на днях совершили в Дургеме от имени моей сестры!

Лорд Кромвель побледнел, но спросил тем не менее совершенно спокойно:

– Что вы, собственно, хотите этим сказать, милорд?

– Я хочу сказать, что вы наглый мошенник! – отвечал с презрением молодой человек. – Отец мой может действовать окольными путями, – воскликнул он в порыве гнева, – но я, как дворянин, защищу честь мою открыто, со шпагой в руках! Вы подлец и мошенник… Вы оклеветали вашу королеву, мою сестру, и я вызываю вас на честный поединок! Это для вас слишком большая честь: вы ее не заслуживаете!

– Вы дважды назвали меня мошенником, милорд, – проговорил Кромвель с полной невозмутимостью. – Вы, вероятно, пошутили?

– Я шутил, черт возьми? – крикнул громко Рочфорд, взбешенный хладнокровием и низостью Кромвеля. – Вы дерзаете думать, что я с вами шучу! Неужели вы так бесчестны, что откажетесь драться?

– Какая мне польза соглашаться на вызов и для чего мне драться? – возразил с ледяным хладнокровием Кромвель.

– Для того, разумеется, чтобы спасти свою честь… если только она у вас имеется! – ответил граф Рочфорд с беспредельным презрением.

– Мою честь? Но она нисколько не задета подобным обвинением! – сказал Кромвель со смехом, в котором ясно слышалась угроза.

– Как? Вам мало того, что я уже сказал? Я должен поискать еще более резкие и обидные слова? Но ведь я, лорд Кромвель, назвал вас подлецом и мошенником! – воскликнул граф Рочфорд, пораженный нахальством и адским хладнокровием этого человека.

– Я отлично расслышал, милорд, но замечу вам вскользь, что считаю излишним говорить с ненормальными!

– Вы смеете считать меня помешанным? – произнес Джордж Рочфорд, задыхаясь от бешенства.

– Да, потому что это непреложная истина: потрудитесь взглянуть на себя!

Кромвель поднес зеркало, которое стояло на туалетном столике, к лицу графа.

Лорд Рочфорд был готов схватить министра за горло, но ему стало совестно, он превозмог себя и сильно побледнел.

– Потрудитесь присесть в это кресло, милорд! – заметил граф Эссекский тем же спокойным тоном. – Сдержите ваш гнев: он, право, бесполезен и только мешает нам объясниться.

– Мне объясняться с вами? – воскликнул граф Рочфорд с пылким негодованием. – Объясняться с трусом, с презренным негодяем…