Э Кэнтон - Аврелия

Трудно было исполнить это поручение. Последние отпрыски рода Давидова, замученные еще при Веспасиане, скрывались от людских глаз, боясь преследования царствовавшего тогда императора. Домициан вновь мог задаться теми же идеями, которые приводил в исполнение его отец, так как оба они в несчастных евреях видели угрозу своему могуществу. При таких условиях Фронто должен был прибегнуть к подкупам, и вот теперь эти юноши были в Риме, перед лицом самого императора.

Это были сыновья апостола Иуды, брата Иакова-младшего.

Юноши жили в окрестностях Иерусалима, ведя скромную жизнь древних пастухов и своими руками обрабатывая землю. Можно себе представить их удивление, когда Фронто заявил им, что они должны с ним ехать в Рим и дать там ответ Цезарю о каких-то планах и о своих горделивых замыслах.

Никогда желание земных почестей не проникало в их души; никогда сердце их не было смущено тем пустым поклонением, которое сами они теперь должны были оказывать Домициану. Мысли их были очень далеки от суетливых и тщеславных помыслов, а эти-то помыслы и подозревал в них цезарь. Однако они должны были подчиниться царскому приказу и следовать за Фронто.

Все это было так давно… Домициан уже и забыл было о данном Фронто поручении и даже не осведомлялся о его исполнении.

Император был опьянен триумфом, который сам себе устроил после войны с дакийцами. Всегда подозрительный, всегда гневный защитник императорской власти, Домициан, казалось бы, не мог увлекаться триумфом, если знал, что где-то в Иерусалиме живут его соперники по власти, — но как он мог помнить о них среди всеобщего почета и ликования? Мог ли он тогда воображать, что какие-то неизвестные ему потомки Давида могли угрожать первому трону в мире! Римский император, кумир народа, непобедимый полководец — и вдруг боится каких-то жалких земледельцев! Но когда Регул стал говорить ему о христианах и об их успехах в его собственной семье, когда он показал цезарю письмо Метелла, где вопрос о возведении на престол его племянников-христиан был уже почти решен Антонием, тогда Домициана охватило прежнее беспокойство за целость империи, и он снова вспомнил и о Юлии Фронто, и о данном ему поручении.

Напрасно Марк Регул старался доказать ему, что дело идет исключительно о сыновьях Флавия Климента. Домициан стоял на своем и в христианах, хотя бы живущих на другом конце света, видел всю силу заговора.

Цезарь вспомнил о Юлии Фронто уже немного спустя по возвращении в Рим. Он засуетился, потребовал его к себе и решил, не медля ни дня, допросить доставленных ему евреев. Нельзя было уже терять времени, надо было пользоваться счастливым совпадением приезда Фронто с распространением прокламаций Антония.

Вот почему «сыны Давида» должны были предстать сегодня пред грозные очи Домициана. Он — в торжественном одеянии Юпитера, царя богов, а они — в рубище последователей Бога Христа; он — спокойный уже и насмешливо взирающий на их развенчанную царственность, а они — скромные и трепещущие пред его величием.

И вот когда Фронто еще раз повторил ему: «Да, государь, это потомки царя Давида», — Домициан разразился громким хохотом. Эхо несколько раз повторило его громкий смех, а глупая толпа придворных предупредительно вторила своему веселому повелителю.

Ничего, кроме преданности и молчаливой покорности, нельзя было прочесть на загорелых лицах сыновей Давида. Бедные юноши не понимали причин смеха и с удивлением оглядывались кругом, как бы стараясь найти то смешное, что вызвало в собрании такое веселое оживление. Вот они поднимают голову, обращают взгляд на Домициана. Около него стоит Флавий Климент, стоят сыновья Флавия с серьезными лицами и потупленными взорами: их возмущает обида, нанесенная этим юношам, они негодуют против оскорбления, причиненного самому Христу.

Но в эту самую минуту Домициан начал свой допрос.

— Скажите, — обратился он к юношам, — вы потомки того самого Давида, который был царем в Иудее?

Но они продолжали глядеть на Флавия, не замечая вопроса и не видя, что сами опять стали предметом общего внимания. Живя вдали от столицы, они не могли знать римского языка, на котором задал им вопрос император, а потому остались и глухи и немы…

Император со свойственной ему поспешностью совершенно забыл об этом, и вот теперь требовалось вмешательство переводчика. Из толпы придворных выделился один человек и предложил Домициану свои услуги перевести евреям его вопрос. Это был знаменитый пленник императора Веспасиана по имени Иосиф, которого так чтил Домициан за его обширные познания, а главным образом за его известную ненависть к христианам. Он повторил вопрос императора по-еврейски.

Почти полгода бедные юноши не слышали родного языка. Вопрос этот навеял на них приятные воспоминания о родном солнце, и они подняли голову, чтобы посмотреть на того, кто заговорил наконец с ними на языке предков. Лица их выражали удивление.

— Да, мы «сыновья Давида», — ответили оба брата.

Иосиф перевел ответ.

— У вас есть какое-нибудь имущество? — снова спросил цезарь.

— Они говорят, — переводил Иосиф, — что у них всего девять тысяч динариев, но не деньгами, а землей, которую они сами обрабатывают.

— И вы мечтаете о царствовании? — спросил их с иронией Домициан.

Когда Иосиф передал им этот вопрос, они ничего не ответили. Они молча глядели на того, кто их спрашивал, и красноречивым жестом показывали ему на свои мозоли и бедное платье, желая убедить всех, что работа является для них единственной целью жизни и поддержкой их существования.

— Почему же, — продолжал Домициан, — в ваших книгах говорится о каком-то царстве Христовом, в которое будут призваны потомки Давида? Что это значит?

Иосиф перевел. Старший из братьев, Иуда, спокойно отвечал:

— Да, это правда. Царства Христова достойны «сыновья Давида», то есть все те, которые, подобно этому святому царю, будут исполнять заповеди и жить по закону, а все остальные лишены этого счастья.

— Где же тогда это царство? — спросил опять Домициан.

— Оно везде, — отвечал поучительным тоном Иаков, второй из братьев, — но здесь, среди нас, его нет.

— Как это так? — удивился Домициан.

Юноши подняли руки к небу.

— Оно везде, — стали они вместе объяснять цезарю, — потому что везде можно заслужить его, среди нас же его нет, так как царство Христово на небе, а не на земле.

— И вы ищете этого небесного царства? — продолжал недоумевавший Домициан уже более спокойным тоном.

— Да, — отвечали ему Иуда и Иаков, — мы его ищем вместе с теми, кто будет нам брат по одной с нами вере.

— А как зовутся люди, ищущие этого царства? Христианами? — спросил Домициан, бросив взгляд на Регула и обернувшись затем к Флавию и его детям.