Альбер Камю - Бунтующий человек. Падение. Изгнание и царство. Записные книжки (1951—1959)

Не знаю, стоит ли Вам об этом говорить, теперь вы должны просто жить как все остальные люди. Одним тем, что Вы есть, Вы заслужили счастье, полноту бытия, на какие мало кто способен. Если сегодня эта полнота не мертва, то это за счет жизни, ее счастья, она царит над Вами, хотите Вы этого или нет. Но в ближайшее время Вам надо пожить одной, с этой дырой, памятью, вызывающей боль. Мы все носим в себе эту инертность, – мы, я хочу сказать, те, кто не смогли быть на высоте со счастьем, и кто болезненно вспоминает о другом счастье, проходящем [216] Это слово в рукописи А. Камю было написано не очень разборчиво, возможны варианты прочтения. через память.

Иногда для жестоких [217] Еще одно не совсем разборчиво написанное слово. умов самое лучшее время – это время, вырванное ради работы, которая была вырвана у времени. Несчастная страсть.

ЗАМЕТКИ НА ЕЖЕДНЕВНИКЕ

Галь [218] Пьер Галендо, оранский друг А. Камю. и я во время манифестации.

Ты еще хочешь сделать глупость.

Хорошо! Ты не можешь прийти?

Альбер, я тебя побью.

Тот, кто был мне как брат и кто в моей семье ударил моего брата, умер.

Слава – это монастырь.

N. Ее инициацией занимался учитель гимнастики ее матери. По просьбе матери, он провел с ней курс сексуальной инициации (в 15 лет). Потом убедил ее, что самое лучше – когда это совершается человеком искусства…

N. Ее друг по гастролям читал романы, напечатанные в газете, и повторял книжную фразу: «Прожить каждый час так, как если бы это был самый последний и самый прекрасный час», – восклицая: «Вот именно». Но, говорит N.: он даже не выходил из комнаты, чтобы погулять по городу и все время тратил на изысканную пищу и постель.

Мы – как бы христиане наизусть, – говорит N. И язычники тоже – все мы исповедуем язычество каким-то автоматическим шепотом. Его спутница со своим спортивным [неразб…], – он не может любить ее перед матчем, ибо должен беречь силы, – и после тоже нет, потому что у него нет сил, и по той же причине он не выходит. Утром он будит ее ударом колена по почкам, чтобы она пошла делать ему завтрак… Она: «Я не занимаюсь любовью, не выхожу, исполняю обязанности прислуги, и это тянется уже три года».

21 июля.

Я один, передо мной целый день для размышлений. Вечером ужин с Б. М. На месте М. – пустота, и я мучаюсь весь день. Пишу ей.

22–24 июля.

Ничего. Записывал на магнитофон «Падение». Письмо Ми («жестокие и чистые ночи»). Вчера вечером бродил по Сен-Жермен-де-Пре – в ожидании чего? Разговаривал с пьяным художником: «Что вы делаете в жизни? – я не в тюрьме – это плохо – нет, это хорошо», – и он пожирал по пять яиц вкрутую, запивая коньяком. Я в отчаянии от своей неспособности работать. К счастью, есть «Живаго» и нежность, которую я испытываю к автору. Отказался от поездки на юг.

Ничего. Запись «Падения». Распределение ролей в «Бесах». N.R.F. Ужин с А.К. [220] Во французском оригинале «A.C.». . Ее любовь к М., который бессилен со своей женой. Но М. он доверился целиком. «Ему стало лучше», – говорит она. – «То есть?» – «Ну хорошо, это еще не мужчина, но уже больше не старик». Темная сторона жизни. Каждой жизни. Я проводил ее, потом прошелся по Сен-Жермен-де-Пре. Я просто жду – какая глупость. О! Если бы ко мне вернулись силы работать, это был бы свет, наконец-то. Маленькие хулиганы, переодетые в Джеймса Дина, повторяют его специфический жест, сложив руку ложечкой и поправляя безымянным пальцем слишком тесную ширинку на облегающих джинсах. Я думаю о голых и коричневых телах, которые видел прежде – в своей потерянной стране. Те были чисты.

26 июля.

Запись «Падения». Написал немного для предисловия к «Островам». Обед с К. [221] Во французском оригинале «C.». – ленивым и циничным человеком, которого заботят только собственные удовольствия. Но он сам себе голова. Писатель он второстепенный. Но ни на кого не похож. Вскоре мы расстаемся. Он идет играть в покер, что наводит на меня тоску. А я возвращаюсь домой. По дороге видел, как девушка, довольно грубая, за которой шел араб, отталкивает его. «Я расистка», – запросто говорит она.

27 июля.

Закончил запись «Падения». Дон Джованни. Весь день серое небо. Вечером фильм о кубке мира по футболу. После своей победы молодые чернокожие бразильцы рыдали и прятали лицо от объективов. Это еще больше трогает меня и волнует, как прежде.

28 июля.