Патрик Гейл - Место, названное зимой

– Хватит шутить. Так ещё хуже.

– Прости, – он робко сжал рукой её маленькие ножки. – Если честно, учитывая, как обстоят дела… что мы… я не думал, что ты так расстроишься.

– Конечно, я расстроилась! Какая замужняя женщина захочет остаться одна?

– Ты не останешься одна. Во всяком случае, в этом доме.

Она вздохнула, чтобы не рассмеяться, и стала крутить в руке пояс халата. Этот халат необыкновенно ей шёл – очень соблазнительный, очень строгий, из светло-бежевого атласа с тёмно-синей окантовкой. Конечно же, она сшила его сама, и Гарри внезапно ощутил, сколько сил она потратила на это великолепное произведение искусства.

Ту ночь и все оставшиеся ночи до отъезда она провела в его постели, не побуждая к супружеским ласкам, не хватаясь за него, как Филлис, просто лёжа рядом, чтобы он мог ощутить её тепло и поддержку. Он был противен сам себе оттого, что вообще мог спать, когда её нежные прикосновения заставляли его чувствовать себя так, будто он убил кого-то. Однако он был благодарен ей за эту нежность.

После того как он убедил её, что будет финансово обеспечивать их с Филлис, независимо от того, удачно ли сложится его жизнь на далёком западе, они больше не возвращались в разговорах к теме его неминуемого отъезда, придя к молчаливому согласию. Они решили провести последние дни как можно праздничнее, хотя весна выдалась поздней, холодной и мокрой. Они сводили Филлис в зоопарк, где он с трудом скрыл свою тревогу, увидев, каких размеров медведи гризли, и в Королевские ботанические сады Кью, и даже в порыве чувств совершили странную, бросающую в дрожь поездку в Херн-Бэй, где гуляли у моря и ели пережаренного палтуса в пустынном обеденном зале гостиницы, и Винни, внезапно коснувшись его ладони, прошептала: мне кажется, будто я отправляю тебя на войну.

Никто не пошёл на вокзал проводить его. Винни и Филлис дошли с ним до маленькой станции Строберри-Хилл. Здесь Филлис передалось настроение родителей, и она разревелась так громко, что стало невозможно продолжать разговор, и муж с женой, рассмеявшись, расстались.

Он уже сообщил официальную версию причины своего отъезда Джеку, и тот прислал ответную телеграмму:

С ума сойти, господин и повелитель! Переночуешь у нас. Провожу тебя в Ливерпуль.

Исключительно из трусости Гарри думал было отказаться от радушного предложения брата, зная, что врать Джеку будет ещё труднее, чем Винни, и гораздо легче покинуть страну тихо, как преступник. Потом он вспомнил, сколько раз лез из кожи вон, чтобы помочь брату, когда они росли, и понял, что эти маленькие жертвы тяготили Джека. Поездка из Честера до ливерпульских доков, возможность проводить Гарри, скрасить его позорное бегство, став своего рода соучастником, будет для Джека освобождением, поможет окончательно повзрослеть и отделиться от старшего брата, завершив процесс, который начали переезд, женитьба и рождение ребёнка.

Во время долгого пути в Кру Гарри читал, до тех пор пока не выучил наизусть, брошюру, купленную на книжной выставке, на скорую руку устроенной возле витрины с надписью «Эмиграция в Канаду». Она называлась «Путеводитель колониста, или Первый помощник поселенца». На обложке был изображён фермер с чрезмерно пышной бородой, в большой соломенной шляпе, в одной руке державший вилы через плечо, а другую упиравший в бок. Он смотрел на читателя пугающе рассеянным взглядом, будто пьяным или измученным. Брошюра, где поминутно повторялась фраза « в действительности на настоящем месте жительства», судя по всему, предназначалась для слабоумных или для тех, кто имел лишь слабое представление об английском языке: «Указывайте своё имя полностью и разборчиво». «По возможности предназначайте каждое письмо одному субъекту». Обиняки и малопонятные намёки особенно насторожили Гарри, когда он дочитал до куска, который предпочёл бы не читать никогда: «Случается, и нередко, когда поселенец спустя год или два обнаруживает, что ему, к несчастью, достался участок земли, неподходящий для возделывания, который не даёт ему достаточно средств для жизни». Поскольку обещанная невозделанная территория была поделена на равные с математической точки зрения участки – Гарри пытался разглядеть их на одной из удивительно малопонятных топографических карт местности, висевших в агентстве по делам эмиграции, – где была гарантия, что ему не достался клочок, сплошь покрытый камнями или водой? Это вполне могло произойти, любезно заверяла брошюрка, почему бы этому не случиться в такой большой стране? Всё, что ему оставалось делать в этой ситуации, – подать извещение об отказе от претензии на участок и начать всё сначала. Он обратил внимание, что брошюра была издана в 1894-м, четырнадцать лет назад. Если процесс заселения невозделанных земель начался так давно, конечно, все хорошие участки уже расхватали и остались одни утёсы да болота.

Джорджи притащила карту семидесятилетней давности, где не было, в частности, ни Саскачевана, ни Манитобы [18] Провинции Канады, основное заселение которых происходило в конце XIX – начале XX века. , одни только полные всевозможных ужасов белые пятна между двумя относительно обжитыми поселениями, заявила, что до смерти завидует Гарри, и поинтересовалась, не нужна ли ему помощница по хозяйству, а Джек потребовал предъявить ему билет в один конец, дабы убедиться, что его не собираются обвести вокруг пальца.

Когда же Джорджи после обеда оставила их наедине, Джек стал задавать более серьёзные вопросы. Что по этому поводу думает Винни? Конечно, она не хочет, чтобы он оставил их с Филлис, и, может быть, намерена отправиться с ним? И как получилось, что финансовая ситуация стала катастрофической так внезапно? И почему именно сейчас? Почему бы не подождать, пока погода не станет теплее, а переправа – легче? И как, чёрт возьми, Гарри, который в жизни своей не выполол ни сорняка, не разбил ни клумбы, собирается стать фермером?

Изо всех сил стараясь уйти от вопросов, Гарри серьёзностью отвечал на серьёзность; он велел Джеку опекать Филлис и защищать интересы Винни. Он сказал, что намерен оставаться в Канаде, лишь пока не сколотит капитал, гарантирующий ему финансовую независимость, что информировал и юриста, и брокера о переменах обстоятельств и сообщил им, что теперь, пока они не получат дальнейших указаний, по всем финансовым вопросам надлежит связываться с Джеком.

Джека это убедило. Под конец он спросил:

– У вас с Винни всё… ну, сам понимаешь?

И Гарри просто ответил:

– Нет. Совсем нет.

Но тут вернулась Джорджи посмотреть, что происходит, и избавила Гарри от необходимости продолжать разговор.

По дороге в Ливерпуль на следующий день Джек старался говорить лишь о насущных мелочах: о том, что видно из окна поезда, о том, как глупо брать с собой вечерний костюм, который в прериях уж точно не понадобится. Изображая человека опытного, он дразнил Гарри, смеясь над поясом от холеры, спрашивал, чем, чёрт побери, этот пояс ему поможет. В качестве прощального подарка вручил ему деревянное походное зеркальце.