Марко Сосич - Балерина, Балерина

Я слышу ее. Шлеп-шлеп, по мокрому. Потом я слышу и Карло тоже. Слышу его шаги. Они приближаются. Он здесь. Я вижу его в дверях. Балерина, ты спишь? — спрашивает он, и потом видит, что глаза у меня открыты, и зовет:

Иди, посмотри, она уходит. Она улетит!

Потом я поднимаюсь с постели, и я думаю об Иване, который меня вылечит, и иду к окну. Карло уже там. За окном светло. Карло говорит, что он включил свет во дворе, чтобы мы видели птицу, которая улетит. Окно все ближе. За ним светло. Я вижу.

Сейчас мы стоим вдвоем с Карло у окна и смотрим на двор.

Ты только глянь на нее, говорит он и наклоняется к окну. Я ее вижу. Она стоит во дворе и осматривается, птица с длинной шеей. И я думаю, что это мама, что она смотрит вслед Альберту, который улетел на самолете в Австралию. Я думаю, что я вижу ее, у нее шея тонкая-тонкая, и что она улетает.

Я хожу по граду. Бабушка Мария пишет на дверце шкафа, что град всё побил и что утром всё выглядело, как будто выпал снег. Льдинки начинают вертеться от моих шагов. Я вижу свои ноги, я смотрю на них, я вижу тапочки с бабочкой, которые движутся между градинками. Я смотрю на небо, оно черное, и я знаю, что мама надела на меня кофточку и сказала, что мороз, что на мне должна быть кофточка, чтобы я не простудилась. Я хожу по граду в саду. Бабушка Мария говорит, что град побил все яблоки и что они лежат сейчас в траве. Я хожу по граду и смотрю на землю. Я вижу град, вижу яблоки в траве. Наклоняюсь. Вижу свою руку, как она берет яблоко. Я смотрю на нее. Она у меня перед глазами. Кусаю. Яблоко сладкое. Кусаю еще и смотрю на град в траве. И потом вечер, и я вижу луну на черном небе, и сад, и траву, град, и вдруг я вижу лицо. Я его не знаю, я его еще никогда не видела у нас на кухне. Приближается ко мне. Его глаза, его рот приближаются. Я вижу их перед собой так близко, очень-очень близко. И сначала прилепляется его рот, прилепляется к моему лицу. Я чувствую его на лбе, на глазах, на шее, на губах. И сначала его рот закрыт, я чувствую его зубы, потом его губы раскрываются, как и мои, и я чувствую, что в наших ртах завертелись яблочные косточки. Я знаю, что они были у меня во рту, потом, когда уже больше не было яблока, потому что оно было сладким. Сейчас они завертелись у него во рту. Я чувствую их, как они спешат, и я вижу небо, и луну на небе, и я знаю, что сад побит градом, и я просыпаюсь, вдруг. Мне не страшно, просто мне надо пописать.

Потом я на кухне. Я смотрю во двор. Карло там, идет на кухню. Сейчас он в прихожей, сейчас в дверях. Он смотрит на меня. Балерина, у тебя гости, зовет он. Сколько же его не было, долгие годы, говорит он и смеется. Ты будешь рада, прибавляет он, будешь рада, Балерина.

И потом подходит ко мне, и мы оба смотрим на дверь. Карло позади меня, я знаю. Его руки лежат у меня на плечах. Я сижу, и он стоит за мной, как мама, которая уже на небесах.

И вдруг в дверях появляется человек. Я с ним не знакома, но я знаю, что это Иван. Он здесь. Пришел Иван, который меня вылечит. И потом я пойду в школу, и я буду прилежна, как говорит мама, и я не буду больше писать в постель, и я не буду больше бросать тарелки в дверь, и когда придет почтальон, мне больше не будет страшно, и я не буду больше стоять на цыпочках, и не буду больше петь.

Сейчас я смотрю на него, на Ивана, в дверях. Я сижу и смотрю на него. Его голова высоко, у него длинные руки и длинные ноги, ботинки. Карло говорит, что Иван взрослый, что у него есть большой автомобиль, и что он хочет повезти меня на пикник, говорит Карло. Я вижу его, Карло, своего брата, он в отпуске, я вижу, как он сейчас смеется у окна и смотрит на Ивана в дверях. Иван говорит, что мы постарели. Я слышу его. Нам уже на пенсию пора, говорит Карло и улыбается. Потом они разговаривают, Карло и Иван. Карло говорит, что с Балериной все то же самое, что он должен будет отвезти ее в больницу, потому что за ней некому присматривать, что Элизабета уже очень старая и что Йосипина тоже не может. Потом он предлагает ему рюмочку, как почтальону, когда тот приходит. Карло ставит рюмку на стол и наливает. Он говорит, что домашнее. Карло всегда это говорит, когда вечер, и он пьет и говорит, что это полезно, что помогает пищеварению и что это еще полезнее, если домашнее.

И потом я смотрю на Ивана. Он отказывается от рюмки, и улыбается, и потом говорит:

Пойдем, Балерина?

И потом Карло одевает меня и что-то говорит мне на ухо, тихо, как дяде Феликсу, который на небесах. Карло мне надевает юбку с бантиком и обувает спортивные тапочки, он говорит, что так мне будет удобнее, когда мы будем гулять. Он говорит мне, что я должна вести себя хорошо, что мне нельзя вставать на цыпочки и что мне нельзя распевать песни, пока я буду с Иваном. Он говорит, что Иван стал настоящим синьором, что у него большой автомобиль, и что у него есть даже золотая цепочка на шее и золотое кольцо на руке, и что я должна быть умницей, когда буду с ним, потому что он хороший, потому что он везет меня на пикник, на целый день.

Я не знаю, что такое целый день, я не знаю, что такое пикник. Я слушаю Карло. Я в комнате, и я слушаю его, и смотрю в окно, и вижу двор, и каштан, и холмы, и потом долину, которую так любит мама и рассказывает, что там красиво, и потом Карло говорит, что автомобиль во дворе, и я его вижу. Карло говорит, что автомобиль красный и что он спортивный, что он разгоняется до двухсот в час.

И потом я в прихожей, и Иван смотрит на меня и говорит, что мы поехали.

Сейчас я сижу в машине с Иваном. Я пристегнута, и Иван говорит, что мы едем двести в час и что его автомобиль называется Лянча. Он говорит, что мы едем по трассе в Сеслян на мороженое, а потом мы поедем смотреть кое-что красивое, и что вечером мы вернемся в Триест, и потом мы пойдем спать, и что будет все замечательно. Я вижу дорогу, вижу деревья, вижу автомобили, они пролетают мимо меня и исчезают. Иван говорит, чтобы я не боялась, что я пристегнута, что со мной ничего не может случиться. И потом он включает грундиг, и звучит музыка. Иван говорит, что это отличная музыка, что это рок, и что все это слушают. Потом я не смотрю на дорогу, не смотрю на деревья, которые бегут мимо, я смотрю на Ивана. Я вижу его лицо. У него длинные волосы, длиннее, чем у Карло. У Ивана уши, которые торчат, цепочка на шее и кольцо на пальце, золотое, как говорит Карло. Иван трясет головой, и свистит, и потом смеется, и говорит, что эта машина просто бомба и что в следующем году он купит новую, которая будет гнать еще быстрее, что он будет добираться до Венеции за час.

И потом он говорит:

Ты довольна, Балерина? Тебе нравится?

И потом я думаю, что он меня вылечит.

Сейчас мы сидим в баре. Я не вижу людей. Никто на меня не смотрит. Иван говорит, что заказал мороженое, для каждого по три шарика со сливками и черной вишней. Он говорит, что здорово сидеть в баре, что он всегда сидит в баре и разглядывает синьорин, он рассказывает, что в Триесте красивые синьорины и что они не доставляют много проблем. Иван говорит, что стоит ему только свистнуть, и появляются синьорины, и никаких проблем.