Джон Стейнбек - Долгая долина

Луна ползла по небу. Пепе немного развернулся, лежа на спине. Губы и язык пытались складывать слова, но выходило только неясное шипение.

С наступлением рассвета Пепе сумел взять себя в руки. Взгляд снова стал осмысленным. Он поднес к глазам огромную распухшую кисть и пригляделся к страшной ране. Яркая черная полоска бежала от запястья к подмышке. Пепе машинально потянулся за ножом, но не нашел его. Он осмотрел землю под ногами, подобрал острый камень и стал царапать им рану, пилить разбухшую плоть, покуда не выдавил из нее несколько крупных капель зеленого гноя. Пепе запрокинул голову и заскулил, как собака. Вся правая половина тела затряслась от боли, зато боль прочистила голову.

В сером свете восхода он поднялся на последнюю вершину и бессильно повалился рядом с невысокой каменной грядой. Внизу простирался точно такой же каньон, как и предыдущий: иссохший и необитаемый. Ни равнины с дубами и травой, ни даже густых зарослей на дне: только чахлые кустики полыни да обломки гранита. По всему склону были рассыпаны огромные глыбы, и вершину тоже венчали гранитные зубы.

Новый день набирал силу. Из-за гор вышло огненное солнце, и лучи обожгли лежащего на земле Пепе. В его жесткие черные волосы набились веточки и клочья паутины. Глаза закатились. Между губ виднелся кончик черного языка.

Он сел, втащил на колени огромную раздувшуюся руку и стал баюкать ее, раскачиваясь всем телом и стеная, потом откинул голову и посмотрел в бледное небо. Высоко-высоко над ним кружила почти невидимая черная птица, а чуть левее и ближе – еще одна.

Пепе прислушался: из долины, откуда он только что выбрался, донесся знакомый звук. То был взбудораженный и яростный лай собак, взявших след.

Пепе тут же уронил голову. Он пытался что-то пробормотать, но с губ сорвалось только неясное шипение. Дрожащей рукой Пепе перекрестился. Ему пришлось очень постараться, чтобы встать на ноги. Он медленно и не отдавая себе в этом отчета побрел к большой скале на вершине. Там он кое-как выпрямился, шатаясь из стороны в сторону, и расправил плечи. Далеко внизу темнели кусты, в которых он спал. Пепе держался из последних сил, но стоял – черный силуэт на фоне утреннего неба.

В воздухе у его ног что-то просвистело. С земли подскочил камешек, и пуля улетела в следующий каньон. Снизу гулко грянуло эхо выстрела. Пепе на секунду опустил голову, потом снова заставил себя выпрямиться.

Его тело дернулось назад. Левая рука беспомощно порхнула к груди. Внизу прогремел второй выстрел. Пепе качнулся вперед и упал со скалы. Тело ударилось о землю и кубарем покатилось вниз, взметнув за собой маленькую пыльную лавину. Когда Пепе наконец врезался в кусты и замер, лавина медленно подползла и накрыла его с головой.

Уже почти стемнело, когда молодой доктор Филипс закинул за спину мешок и пошел прочь от приливной заводи. Взобравшись на каменистую насыпь, он неуклюже затопал по улице в высоких резиновых сапогах. Фонари уже зажгли, когда он подошел к своей небольшой коммерческой лаборатории на Консервном ряду Монтерея. Приземистое, крепко сбитое здание задней частью опиралось на сваи, уходящие в воду бухты, а передней стояло на земле. С обеих сторон его теснили консервные цеха, крытые рифленым железом.

Доктор Филипс поднялся по деревянным ступеням на крыльцо и открыл дверь. Белые крысы лазали туда-сюда по прутьям клеток, пленные кошки в вольерах требовали молока. Доктор Филипс включил ослепительно яркий свет над секционным столом и бросил мокрый липкий мешок на пол. Затем подошел к стеклянным террариумам у окна, где жили гремучие змеи, и заглянул внутрь.

Змеи свились в кучу и отдыхали, но все головы были видны; пыльные глаза смотрели будто бы в никуда, однако стоило доктору Филипсу прислониться к стеклянной стенке вольера, как змеи высунули тонкие раздвоенные языки – черные на кончиках, розовые у корня – и медленно закачались вверх-вниз. Потом они узнали доктора и, успокоившись, спрятали языки.

Доктор Филипс скинул кожаную куртку и разжег в крошечной печурке огонь. Поставил на нее котелок, поместил в воду банку консервированных бобов и стал ждать, разглядывая мешок на полу. Доктор Филипс был худощавым молодым человеком с короткой светлой бородой и мягким озабоченным взглядом, какой часто встречается у людей, проводящих за микроскопом по несколько часов в день.

По трубе со свистом пошла тяга, и от печки пахнуло теплом. С улицы доносился плеск волн о сваи под лабораторией. Полки по стенам комнаты были заставлены ярусами банок с заспиртованными морскими тварями – на доходы от продажи этих тварей и жила лаборатория.

Доктор Филипс открыл дверь и вошел в свою спальню – заваленную книгами каморку, где из всей мебели была только армейская койка, настольная лампа да неудобный деревянный стул. Доктор Филипс стянул сапоги и надел домашние тапочки из овчины. Когда он вернулся в лабораторию, котелок на печке уже начал гудеть.

Доктор Филипс поднял мешок с пола и рядком выложил на секционный стол две дюжины обыкновенных морских звезд. Его озабоченный взгляд обратился к крысам в проволочных клетках. Он взял с полки бумажный пакет и стал подсыпать в кормушки зерно. Крысы тут же отвлеклись от лазания по прутьям и набросились на еду. На полке между небольшим заспиртованным осьминогом и медузой стояла бутылка молока. Доктор Филипс взял ее и направился к кошачьему вольеру, но прежде чем разлить молоко по блюдечкам, бережно вытащил из клетки поджарую полосатую кошку, погладил ее и засунул в небольшой черный ящик. Он закрыл крышку на засов и отвернул краник, пускавший в газовую камеру смертельный газ. Пока в черном ящике шла недолгая, почти бесшумная борьба, доктор Филипс разлил в блюдечки молоко. Одна из кошек выгнула спину и прильнула к его руке. Он улыбнулся и ласково погладил ее по шее.

В ящике все стихло. Доктор Филипс закрутил краник: герметичный ящик к этому времени уже наполнился газом.

На плите вода вовсю бурлила вокруг консервной банки с бобами. Доктор Филипс взял большие щипцы, вытащил ее, вскрыл и выложил бобы на большую стеклянную тарелку. За едой он разглядывал выловленных в заводи морских звезд. Между их лучами уже проступили капельки млечной жидкости. Доктор Филипс быстро проглотил остатки бобов, поставил тарелку в раковину и подошел к шкафчику с оборудованием. Оттуда он достал микроскоп и стопку маленьких стеклянных блюдец. Каждое блюдце он заполнил морской водой из крана и расставил их напротив звезд. Волны с легкими вздохами плескались о сваи под полом. Доктор взял из шкафчика пипетку и склонился над звездами.

В эту секунду кто-то взошел по деревянным ступеням на крыльцо и громко постучал в дверь. По лицу молодого человека пробежала едва заметная тень раздражения, и он пошел открывать. На пороге стояла высокая стройная женщина, одетая в строгий темный костюм. Ее прямые черные волосы над очень низким лбом были слегка растрепаны, как будто их взъерошил сильный ветер. Черные глаза сверкнули в ярком свете лаборатории.