Вивьен Огилви - Невидимки за работой

— А как же Гарстенг держит его у себя? Ведь Уэлтон далеко не сговорчивый сотрудник. Этого противного Порпа он дразнит немилосердно. А на деревенских маскарадах, которые устраивает начальство, паясничает напропалую. Вот вы говорили, что он беспощадно обругал Гарстенга за вашу книгу. Не пойму, как же Гарстенг мирится со всем этим?

— Эх, милый мой, что тут непонятного? Интересы предприятия. Гарстенг отлично знает, что нигде он не найдет редактора, который имел бы хоть малую долю такого опыта и таланта, как Уэлтон. Уэлтон — душа всего нашего дела. Вот погодите, когда вам поручат что-нибудь серьезное, почище статей для Спритла, тогда увидите. Он возьмет ваш текст, который вы считаете вполне удачным, и доведет его до такого уровня, какой вам и не снился. Тогда вы поймете, почему такие маститые писатели, как Чемпернаун и Пиблс, с радостью выдают написанные нами вещи за свои.

— Значит, Гарстенг боится потерять Уэлтона?

— Боится. При этом Уэлтон ставит его в тупик своим равнодушием к славе, деньгам, власти — Гарстенга это просто пугает. И он понимает, что прогони он сегодня Уэлтона — тот способен раструбить повсюду про здешнюю лавочку. Он ведь отчаянный…

Они обогнули холм, на склоне которого стоял дом Клигнанкорта, и теперь подходили к Плэдберри. Дорога пошла в гору.

— Мемтон находится по ту сторону этой гряды холмов, — пояснил Тревельян. — Надо сойти в долину, и там проходит дорога в Мемтон. А вон впереди Плэдберри.

Деревня и в самом деле была очень живописна. Вокруг ее домиков под соломенными крышами и серой церкви с квадратной колокольней весело зеленели деревья и сады.

— До чего довели деревню — стыд и срам! — сказал Тревельян.

— Значит, тот молодой человек на собрании говорил правду? — спросил Халлес.

— Безусловно. Плэдберри — умирающая деревня. Земледелие здесь совсем заглохло и все хозяйство пришло в полный упадок.

— А владелец беговых конюшен не берет здешних людей па работу?

— Нет. Редко бывает, чтобы он взял какого-нибудь паренька из деревни. Все его служащие — народ приезжий и с Плэдберри ничем не связаны.

— А вообще-то в здешней округе сельское хозяйство ведется?

— Ведется, и даже очень успешно. Только Плэдберри захирела, и в этом виноват прежде всего Клигнанкорт. При жизни его отца в имении не только обрабатывали поля, но и разводили племенной скот, а он все это ликвидировал. Виноваты и фермеры, которые продали свои участки владельцу беговых конюшен. А вокруг везде хозяйство в прекрасном состоянии, и благодаря помощи, которую сейчас государство оказывает фермерам, они живут очень хорошо. Они народ хитрый, продают свои продукты только за наличные, и бумажники у них туго набиты. Сделки на сотни фунтов здесь самое обычное явление, и платят фермеры тут же, наличными. Такие, сделки нигде не регистрируются, так что потом можно показывать в отчетах, что фермы дают одни убытки.

— Господи помилуй! Ну, а что же будет с Плэдберри?

— Понастроят здесь дома-общежития, и станет деревня поселком для мемтонских рабочих, вот и все. Знаете, я слышал, что в здешнем приходе стоят в развалинах двадцать четыре коттеджа, которые еще не так давно были заселены. Хозяева предпочли бросить свои дома, чтобы не тратиться на ремонт. Крыши провалились, стены потрескались и раскрошились (некоторые постройки здесь ведь глинобитные), и сейчас крапива милосердно скрывает развалины. Скажу вам и еще одну вещь: в Плэдберри больше нет школы. Ее пришлось закрыть за недостатком учеников. Детей во всем приходе сейчас только восемь человек (это мне здешний врач сказал), из них четверо — приезжие, дети служащих в беговых конюшнях, они ходят учиться в соседнюю деревню.

За разговорами Халлес и Тревельян и не заметили, как вошли в Плэдберри. Они шли по главной улице.

— Видите там почту? На этой почте можно купить папиросы, конфеты, канцелярские принадлежности и шнурки для ботинок. Это единственный магазин в Плэдберри. А раньше здесь была и бакалейная лавка, и булочная, и мясная, и починочная сапожная мастерская. Но они закрылись, потому что людей в деревне становится все меньше и меньше, а теперь вся надежда на фургоны, в которых время от времени привозят сюда товары из Мемтона. Да, деревня умирает.

— Но молодежь, видимо, хотела бы остаться жить здесь, если бы это было возможно, — заметил Халлес.

— Совершенно верно. И потому-то компания против проектов совета особенно возмутительна. Гарстенг убедил всяких людей вне Плэдберри, что эти проекты — бессмыслица и вандализм. Местный врач написал в газету графства письмо насчет разрушающихся домов и вредных последствий нехватки воды. Но если бы вы знали, какую кампанию писем в газету организовал после этого Гарстенг! И фермеры, и Клигнанкорт, и мисс Лэгг-Хоул, и целая куча друзей Гарстенга, поэтов — все были мобилизованы. А затем их, уже по собственному почину, поддержали всякие общества и отдельные люди. Группа здешней молодежи ответила очень дельным письмом. Но Гарстенг перекрыл его другим, дав его подписать десятку фермеров, — а среди них были старики, которые за кружку пива пойдут на что угодно, да деревенский дурачок Ленни, не умеющий ни читать, ни писать.

Они свернули с главной улицы на дорогу к усадьбе. Тревельян кивнул на один из коттеджей и сказал со смехом:

— Кстати, вот здесь живут три женщины, подписавшие это письмо, — сестры Дэндо. Чтобы дать вам представление о людях, на которых опирается Гарстенг, я вам расскажу про этих трех сестер. Несколько лет тому назад, вскоре после того, как наш доктор приехал сюда, его позвали к одной из них — она не то руку порезала, не то что-то другое с ней случилось. После того как он оказал ей помощь, вторая сестра попросила его осмотреть и «бедняжку Тилли» — это третья сестра. Доктор спросил, что с нею. «Как, разве вы не знаете? Бедняжка Тилли не встает с постели», — сказали обе таким тоном, каким говорят о фактах, давно всем известных. Доктор поднялся наверх в спальню, где Тилли лежала в постели, обложенная подушками. Он внимательно осмотрел ее, но не обнаружил никакой болезни, только некоторую дряблость мускулов и расслабленность. Он сказал: «Ну, что ж, можете встать, вам лежать незачем». Это вызвало общее смятение. Как? Встать? Бедняжке Тилли встать с постели? «Да, — подтвердил доктор. — Почему, собственно, ее уложили? Что с ней было?» И тут выяснилось, что пятнадцать лет тому назад Тилли простудилась и у нее повысилась температура. Позвали врача, а тот сказал: «Лучше ей оставаться в постели». И вот Тилли не вставала с тех пор, а ее сестры пятнадцать лет ухаживали за ней.

В этот вечер Халлес опять принялся за свой роман. Ранее написанная часть показалась ему сейчас какой-то вымученной. Вправду ли первые главы скучноваты? Или это ему только кажется, оттого что он много раз их перечитывал? А что, если длинное описание места действия, на которое он положил столько труда, в сущности — крупный промах? Он так старался передать атмосферу этого места, которое хорошо знал и горячо любил. Писал искренно, от всей души. Но, может быть, именно такие описания не по вкусу современному читателю, и у него не хватит терпения сосредоточиться и дочитать его?