Герберт Уэллс - Негасимый огонь: Роман о побежденном дьяволе

И это тоже в точности соответствовало тому, что думал ее слушатель.

Миссис Крумм нырнула в погребец длинного буфета и, выхватив оттуда бутылку виски, бутылку лимонного сока и сифон с содовой, расставила их на столе. Окинув дело своих рук критическим взглядом, она прошептала:

— Графинчик, — и исчезла из комнаты, позволив двери после мучительного скрипа закрыться за нею под действием собственной тяжести…

Больной поднял руку ко лбу и обнаружил выступивший пот. Рука его отчаянно дрожала.

— Боже мой! — прошептал он.

Имя этого человека было Иов Хас. Его отца тоже звали Иов, и так далее, поколение за поколением по семейной традиции старшего сына в семье называли Иовом. Четыре недели назад его можно было считать явно преуспевающим и даже достойным зависти человеком, но теперь на него обрушилась неожиданная волна бедствий.

Он был директором Возрожденной школы Гильдии Бумагоделателей лондонского Сити — большой современной частной школы в Уолдингстентоне, в графстве Норфолк. Посвятив себя всего без остатка учреждению этой школы, он приобрел в обществе высокую репутацию, как самоотверженностью, так и другими личными качествами. Он стал первым английским педагогом, сумевшим освободить современное образование от трудностей, возникающих на низших его стадиях с изучением классических предметов; это была единственная школа в Англии, в которой добросовестно преподавались испанский и русский языки; его научные лаборатории были лучшими школьными лабораториями в Великобритании, а возможно, и во всем мире, а его новые методы изучения истории и политических наук привлекали в Уолдингстентон постоянный поток интересующихся из-за рубежа. Рука врага рода человеческого впервые коснулась его как раз в конце летней четверти. Разразилась эпидемия кори, во время которой из-за необъяснимой небрежности вполне надежных медсестер двое мальчиков умерли. На следующий день после этих смертей помощник преподавателя погиб при взрыве в химической лаборатории. Затем ночью накануне последнего дня занятий в школьном здании произошел пожар, в котором сгорели два младших школьника.

Против любого из этих несчастий, взятых по отдельности, мистер Хас и его школа выступили бы нерушимым фронтом и устояли, но столь быстрая их сменяемость произвела сокрушительный эффект. Все обстоятельства, объединившиеся, чтобы вызвать эти события, поразили мистера Хаса четкостью и ясностью ужасных сцен. Он был первым, кто пришел на помощь учителю химии, который лежал среди бутылей с кислотой, и хотя еще дышал и боролся за жизнь, но уже ослеп, потерял пол-лица и получил безнадежные повреждения. Бедный парень умер прежде, чем его успели вынести. В ночь пожара мистер Хас сильно перенервничал и очень болезненно ушиб ногу. Он сам обнаружил и вынес обугленные тела мальчиков из комнаты, оказавшейся для них ловушкой; дети оказались запертыми в ней — кто-то «подшутил» над ними ради «последнего дня». Это добавило еще один элемент раздражающего беспокойства к весьма огорчительному для мистера Хаса факту: все его бумаги и почти все личное имущество сгорели.

Наутро после пожара покончил с собой адвокат мистера Хаса. Это был его старый друг, которому мистер Хас полностью доверял управление своими сбережениями, рассчитывая на достойную и обеспеченную старость для себя и миссис Хас. Несчастный юрист обладал устойчивыми политическими убеждениями и либеральными взглядами и покупал рубли, чтобы продемонстрировать свое доверие к русской революции и Временному правительству, надеясь на выгоду не только для мистера Хаса, но и для себя.

Все эти события повергли мистера Хаса в совершенное уныние; его жена восприняла их не менее драматично. Она была достойной, но впечатлительной леди; повышенная эмоциональность нс способствовала стойкости ее характера. Как большинство жен директоров школ, она многие годы занималась исключительно домашним хозяйством, и первой ее реакцией явилось установление режима строгой экономии и выражение презрения к практическим способностям мужа, чего ранее она никогда не проявляла. Возможно, намного лучше было бы, если бы несчастья сломили и ее волю, но она пожелала руководить всем и делала это с достойной сожаления страстью, которая не терпела противоречий. Нельзя было оставаться в Уолдингстентоне в течение всех каникул рядом с трагическими, почерневшими руинами школьного здания, и она решилась переехать в Сандеринг-он-Си из-за его близости и довоенной репутации дешевого курортного места. Там, как объявила она, ее муж должен был «собраться и снова обрести свой путь», чтобы после этого вернуться к восстановлению школы и ее репутации. Много формальностей надо было преодолеть, прежде чем приступать к ремонту, потому что в те дни Британия находилась в отчаянном положении из-за военных расходов; рабочая сила и материалы были недоступны без особого разрешения, а добыть его требовало большого напряжения сил. Для ее мужа Сандеринг-он-Си был столь же подходящим местом, как и все другие, чтобы писать оттуда письма, но его идея отправиться в Лондон и встретиться с влиятельными людьми натолкнулась на возражения со стороны миссис Хас по причине больших расходов и, когда он стал настаивать, вызвала бурю слез.

По прибытии в Сандеринг миссис Хас остановилась в привокзальном отеле и провела следующее утро в яростных поисках возможного жилья. Что-то привлекло ее в непритязательном виде пансиона «Морской вид», и после продолжительных дебатов она сумела сбить плату, которую запрашивала миссис Крумм, с пяти до четырех с половиной гиней в неделю. В тот же день после полудня еще один назойливый претендент, оказавшийся в безвыходном положении — потому что произошел неожиданный наплыв отдыхающих в Сандеринг, — предложил шесть гиней. Миссис Крумм попыталась отказаться от своих первоначальных условий, однако миссис Хас оказалась упрямой, и с тех пор все общение между хозяйкой и ее постояльцами сопровождалось невысказанным рефреном: «Я получаю четыре с половиной гинеи, в то время как я должна получать шесть». Чтобы компенсировать ущерб, миссис Крумм попыталась делать дополнительные начисления за пользование ванной, за готовку после пяти часов, за чистку коричневых ботинок мистера Хаса специально приобретенным для этого коричневым кремом вместо черной ваксы и за чернила, использованные им для его весьма обширной переписки, — по всем этим пунктам возникли споры и огорчительные конфликты.

Но еще один удар, более тяжелый, чем все предыдущие, обрушился теперь на мистера и миссис Хас. Ветхозаветный Иов имел семерых сыновей и трех дочерей, и все они были уничтожены. Нынешний Иов должен был вынести более тяжкую потерю; у него был только один любимый сын, многообещающий мальчик, который поступил в Королевский авиационный корпус. Пришло известие, что он был сбит над германской линией фронта.