Борис Виан - Пена дней [litres]

– Наверное, – согласилась Хлоя.

Профессор прослушал ее, затем выпрямился и сказал:

– Все в порядке. Конечно, следы остались…

– Да? – переспросила Хлоя.

– Да, – подтвердил профессор. – Одно легкое у вас теперь полностью выключено, или почти полностью.

– Это меня не беспокоит, раз другое работает!

– Если что-нибудь случится с другим легким, то это будет весьма неприятно для вашего мужа.

– А для меня?

– Для вас уже нет, – ответил профессор и встал. – Я не хочу пугать вас понапрасну, но будьте осторожны.

– Я буду осторожна, – сказала Хлоя.

Зрачки ее расширились, и она растерянно провела ладонью по волосам.

– Но как я могу быть уверенной, что я больше ничего не подхвачу? – спросила Хлоя чуть не плача.

– Да вы, деточка, не волнуйтесь, – успокоил ее профессор. – Ведь нет никаких оснований полагать, что вы что-нибудь подхватите.

Д’Эрьмо огляделся по сторонам.

– Ваша первая квартира мне больше нравилась. В ней царил какой-то более здоровый дух.

– Да, – сказал Колен, – но это не по нашей вине…

– А чем вы, вообще-то, занимаетесь?

– Учусь жить, – ответил Колен. – И люблю Хлою.

– Значит, вы ничего не зарабатываете?

– Нет. У меня нет работы в обычном смысле этого слова.

– Да, – пробормотал профессор, – работа – вещь отвратительная, я это отлично знаю, но то, что делаешь для своего удовольствия, не может приносить дохода, поскольку… – Он умолк. – В прошлый раз, – заговорил он снова, – вы продемонстрировали мне аппарат, который составлял удивительные смеси. Надеюсь, он все еще у вас?

– Нет, я его продал. Но угостить вас вином я все же могу.

Д’Эрьмо заложил за воротник своей желтой сорочки пальцы и почесал кадык.

– Следую за вами, – сказал он. – До свиданья, милая дама.

– До свиданья, доктор, – ответила Хлоя.

Она вжалась в постель и натянула одеяло под подбородок. Ее лицо, оттененное простынями цвета лаванды, было светлым и нежным.

Шик прошел через подземную проходную и пробил свою карточку в автоматических табельных часах. Как и всегда, он споткнулся о порог металлической двери коридора, ведущего в цех. Клубы пара и ка кого-то черного дыма ударили ему в лицо. Различные звуки тут же обрушились на него: глухое гуденье турбогенераторов, скрежет мостовых кранов, катящихся под потолком по перекрестьям рельсов, дребезжание кровельного железа от перемещения воздушных масс в атмосфере. Коридор был темный, освещаемый через каждые шесть метров электрическими лампочками, красноватый свет которых лениво скользил по гладким предметам и застревал на шероховатостях стен и пола. Раскаленный металлический пол у него под ногами был весь во вмятинах, а местами пробит насквозь. В эти дыры виднелись пламенеющие жерла черных каменных печей на нижнем этаже. Над его головой по толстым трубам, выкрашенным в красный и серый цвета, с бульканьем текли какие-то жидкости, и при каждом ударе механического сердца, давление которого поддерживали специальные опера торы, балки, несущие кровлю, с небольшим опозданием прогибались и ощутимо вибрировали. На стенах образовывались капли, и иногда, при самых сильных ударах, они срывались и падали Шику за воротник, отчего он всякий раз вздрагивал. Капли эти были бесцветные и пахли озоном. Коридор в конце концов повернул, и тогда сквозь щели в полу стали видны станки цеха.

Внизу, перед приземистыми автоматами [66], рабочие выбивались из сил, чтобы вовремя извернуться и не угодить в шестерни зубчатых передач, так и норовящих растерзать их в клочья. На правую ногу каждого из них было надето тяжелое кольцо из кованого железа, и его снимали лишь два раза в день, в обед и вечером. Рабочие эти собирали детали, которые автоматы выбрасывали через узкие отверстия. Если замешкаться хоть на секунду, детали снова падали в разверстые жерла станков, где в глубине вращалось великое множество зубчатых колес.

Станки были самых разных калибров, и Шик давно привык к этому зрелищу. Его конторка находилась в глубине цеха, оттуда ему надлежало следить за бесперебойной работой всех механизмов и помогать наладчикам снова пускать в ход автоматы, которые останавливались, если вырывали у рабочих куски мяса.

Для очистки воздуха в производственных помещениях распыляли тонкие струи бензина, которые притягивали к себе пары кипящего масла и мелкую металлическую стружку, вздымавшуюся темными столбами над каждым автоматом. Шик поднял голову, трубы по-прежнему тянулись за ним следом. Он дошел до клети лифта, шагнул на платформу и затворил за собою дверцу. Там он вытащил из кармана томик Партра, нажал кнопку и, пока клеть опускалась, углубился в чтение.

Глухой удар платформы о пружину амортизатора вывел его из забытья. Он вышел и направился в свою конторку – застекленную, слабо освещенную выгородку. Сел, снова раскрыл книжку и снова углубился в чтение, убаюканный равномерным бульканьем жидкостей в трубах и потрескиванием автоматических станков.

Возникшее вдруг изменение в привычном гуле работающего цеха заставило его поднять глаза. Он обвел взглядом цех. Одна из струй бензина внезапно потеряла упругость и провисла посреди помещения, словно ее рассекли надвое. Станки, которые она перестала обслуживать, тут же затряслись. Шику из да ли было хорошо видно, как судорожно задергались шестерни и как перед каждым из автоматов медленно оседали фигуры рабочих. Шик отложил книгу и опрометью кинулся из конторки. Он подбежал к пульту управления струями бензина и торопливо дернул за рычаг. Разорванная струя так и осталась неподвижной. Она висела, похожая на полотно косы, а над четырьмя станками клубились черные дымы. Шик по мчался к станкам. Они мед ленно останавливались. Обслуживающие их рабочие валялись на полу. У каждого из них правая нога из-за железного кольца была согнута под странным углом, а кисть правой руки оторвана. Кровь дымилась, капая на раскаленный металл цепи, и в воздухе распространялся чудовищный запах живого обугленного мяса.

Шик разомкнул при помощи своего ключа ножные кольца и разложил искалеченных рабочих на полу, перед станками. Затем он вернулся в конторку, вызвал по телефону дежурных санитаров и снова кинулся к пульту. Он попытался еще раз пустить струю бензина. Но ничего не получилось. Поначалу струя била в нужном направлении, но, дойдя до четвертого станка, бесследно исчезала, словно ее обрубили топором, и даже был виден срез струи.

С досадой ощупывая в кармане вожделенную книжку Партра, Шик направился в Центральное управление. Выходя из цеха, он прижался к стене, чтобы пропустить санитаров, которые, уложив тела пострадавших на электрокар, везли их в Генеральный коллектор.