Юрий Кузнецов - Тропы вечных тем: проза поэта

Вот они, женские знаки русской поэзии! Вот они, наши странности. Чем дальше, тем больше странностей. Тютчев пишет на смерть Пушкина:

Странная подмена родины-матери молодой женщиной! Да и обидное для Пушкина ограничение: он-то мыслил себя в мировом объёме:

В родине, породившей тебя, естественно видеть мать. Родина, по народному воззрению, всегда мать, а не девушка. Странно менять их местами. Ещё более странно представлять себя не сыном, а мужем родной земли. Вот Блок:

Как же так жена?! Тут явный инцест, а это грозит искусству вырождением.

Знаки женственности мелькают у Лермонтова.

Этот попрёк недостоин мужчины, который всё-таки должен быть великодушен по отношению к женщине. А в его попрёке, ей-богу, слышится женский визг. Ослабляет лермонтовское «Завещание» и мелкая женская месть, не присущая мужчине:

Есенин тоже хорош. Нашёл чему подражать!

Или вон как любуется собой:

И тут мы подошли к женщинам.

Женский талант наиболее полно выразился в пении, хореографии и лицедействе. Правда, никто не пел сладкозвучнее Орфея и никто не перевоплощался искуснее Протея, но в танце благодаря своей врождённой грации женщины превосходят мужчин. В остальных искусствах их талант невелик. Они исполнители, а не творцы. Женщины не создали ни одного великого произведения. Ни одна женщина не раскрыла мир женской души — это за них пришлось сделать мужчинам. Поэтому всё лучшее, и высокое, и глубокое о женщине написано не ими.

В поэзию женщины внесли оттенки женского настроения, которое сложилось под влиянием неурядиц и капризных случайностей личной жизни, чем они увеличили только запас редких психологических возможностей: никакого общечеловеческого или по крайней мере национального мотива в их стихах не прозвучало.

Вот как рассуждает в связи с этим Гёте:

«…в поэзии важно содержание, чего никто понять не хочет, тем паче наши женщины. Какое прекрасное стихотворение, восклицают они, но думают при этом только о чувствах, о словах, о стихе. О том же, что подлинная сила стихотворения заложена в ситуации, в содержании, — им и в голову не приходит. Потому-то и выпекаются тысячи стихотворений, в которых содержание равно нулю, и только некоторая взволнованность да звонкий стих имитируют подлинную жизнь. Вообще говоря, дилетанты, и прежде всего женщины, имеют весьма слабое понятие о поэзии. В большинстве случаев они думают: только бы управиться с техникой, за сутью дело не станет и мастерство у нас в кармане, — но, увы, они заблуждаются».

Критику женщины воспринимают как личное оскорбление. Поэтому я постараюсь их не критиковать, а показать разницу взглядов.

Вот чилийская поэтесса Габриела Мистраль говорит о мужчине:

А вот Цветаева исторгает из груди вопль женщины всех времён:

Угасание любви — великая вечная тем, но Цветаева мельчит её, она думает, что если мужчина уходит, то только оттого, что женщина ему что-то сделала. Во всяком случае, тут кто-то виноват, и, конечно, не она, женщина. О, дочь Евы никогда не чувствует за собой вины! Всю вину обычно берёт на себя мужчина. Он действительно виноват. Он лгал ей много веков, он приучил её жить в атмосфере лести (лесть нынче называется комплиментом!). Женщина, по крайней мере светская женщина, так привыкла ко лжи, что жить без неё не может.

Ахматова возглашает:

Обратите внимание: не за губы, а за произнесённую ими ложь. Ей вторит Светлана Кузнецова:

Но дело, однако ж, не только во лжи. Дело в том, что мужчина и женщина в искусстве не дополняют друг друга. В искусстве нет равенства и равных прав, даже среди мужчин нет этого. И напрасно современная эмансипированная женщина Лариса Васильева грезит о некоей женщине, заговорившей с миром. Что она может сказать миру, эта заговорившая женщина? Какое нечто, даже усиленное миллионократно средствами массовой информации, услышит мир от неё? Мучаясь бессонницей, Пушкин, сколько ни вслушивался, ничего не мог расслышать от них, кроме этого: «Парки бабье лепетанье», но содержание такого «лепетанья» равно нулю. Итак, если мужчина — единица, то женщина — дробь. Смотрите!

Это Лермонтов. Вон куда смотрит мужчина.

Это Ахматова. Вот куда смотрит женщина.

Это Тютчев. Вот чего желает мужчина.

Это Цветаева. Вот чего хочет женщина.

Это Есенин. Мужчина ничего не боится. Даже смерти.

Светлана Кузнецова обращается цветам:

Вот чего боится женщина.

И, наконец, о самом главном. О женских потерях. Только теряя, женщина обретает голос. Пусть даже такой истеричный, как цветаевский вопль. Женщине положено плакать. Она этим облегчает душу. И сколько души заложено в народных плачах и причитаниях! Вспомним плач Ярославны. Вот он, наш зачин! Вся русская литература началась под его женским знаком. А это кое-что да значит.

1) Как отличить истинную поэзию от умелой подделки?

Истинная поэзия от подделки отличается структурой. Старое сравнение алмаза со стеклом. Алмаз сияет сам собой. Во тьме над ним возникает купол сияния, чего не происходит со стеклом. Для этого нужно, чтобы на стекло упал свет луны. Оно отражает чужой свет.