Юрий Кузнецов - Тропы вечных тем: проза поэта

«Для детей надо писать, как и для взрослых, только лучше». Это проницательное замечание Льва Толстого остаётся втуне, оно выше их понимания. Толстой знал, что говорил. Недаром он написал статью «Кому у кого учиться писать: крестьянским ребятам у нас или нам у крестьянских ребят?».

На детской литературе лежит смертный грех перед народом, но ни один детский писатель не покаялся в этом грехе. Увы, даже самые честные из них не ведают, что творят.

О критиках. Критик тоже посредник, но в отличие от переводчика он — посредник между литературой и читателем. Это его прямая задача. Но редкий критик решает эту задачу. В основном критики окопались на чужой территории, в писательской среде и терроризируют её изнутри. Их самомнение настолько высоко, что они учат писателей, как и что им писать. А между тем они — лакеи и всегда обслуживали партийную идеологию. Они проникли во все структуры творческого союза, они даже решают судьбы писателей. Они всегда мешали писателям жить, более того, они их травили. Вспомните травлю Есенина. На Булгакова они совершили 298 критических атак. На Платонова за рассказ «Возвращение» они набросились, как бешеные псы. Исаковский написал своё лучшее стихотворение «Враги сожгли родную хату…» — и они набросились на него. Рубцов написал: «Но жаль мне, но жаль мне разрушенных белых церквей…» — и на него наскочили П. Строков из «Октября» и А. Дементьев из «Нового мира». Журналы были разные, но суть критиков одна. Так они душили всё новое и талантливое. Уже в последнее время стая критиков, ранее восхвалявшая Белова и Распутина, накинулись на них. В чём дело? Изменилась номенклатура.

Сами политизированные, они политизируют писателей, насаждают психологию толпы, заводят склоки, лгут, клевещут. Раскол московской организации — это их рук дело. Повинны в этом и отдельные писатели. Но на критиках лежит тягчайшая вина перед русской литературой.

Предвижу возражение: не все же критики плохие, есть и хорошие. Да, есть и хорошие, но не они делают погоду. Некоторые из нас имеют среди них друзей, но что с того! Будем принципиальны. Платон мне друг, но истина дороже.

О литературоведах. Среди них есть серьёзные люди, но суть не в том. Их положение определил М. Бахтин, литературовед с мировым именем и вообще человек глубокого ума. Вот что он сказал:

«Нельзя всерьёз отдавать свою жизнь литературоведению. Это межеумочная дисциплина. Надо уж быть либо художником, либо философом. Сам я занимаюсь литературоведением вынужденно, потому что философия у нас запрещена, кроме догматического марксизма, претендующего на любовь к мудрости».

Тут комментарии излишни.

Об очеркистах и публицистах и говорить нечего. Они не способны создавать полнокровные художественные образы, не говоря уже о художественных мирах. Какому писателю взбредёт в голову писать пособие по уходу за скотом и доению коров? А вот очеркист В. Песков занимается этим. Что ж, кесарю кесарево.

Если познакомиться с биографиями подавляющего большинства так называемых детских писателей, переводчиков, критиков, публицистов и очеркистов, то станет совершенно ясно, что они в самом прямом смысле слова неудавшиеся писатели. Они хотели, очень хотели создать художественный мир в слове, но у них ничего не получилось. Поэтому они и стали литературными ремесленниками, обслуживающими номенклатуру.

В драматургах настораживает вот что. Полистайте биобиблиографический справочник «Писатели Москвы» — и вам бросится в глаза странная закономерность: многие драматурги пишут пьесы в соавторстве с кем-нибудь ещё. Тут братьями Гонкурами не пахнет, тут нечто другое. И это другое мало имеет отношения к искусству, но имеет прямое отношение к деньгам. Люди зарабатывают деньги. Целиком этим заняты кинодраматурги. Они пишут тексты для кино. Они текстовики. Их киносценарии — не пьесы, чтобы по ним принимать в творческий союз писателей.

Вот сколько у нас лишних людей. И больше всех кричат именно они. Как будто они действительно наш актив и направляющая сила. Суета сует.

Впрочем, всё просто. Наш устав гласит, что в СП принимают за самостоятельные художественные произведения. Не надо мудрить и напускать тумана. Поэтому предлагаю:

1. Расформировать секции: переводчиков, детских и юношеских писателей, критиков и драматургов.

2. Вывести из МО СП РСФСР переводчиков за литературную деятельность, исключающую создание оригинальных художественных произведений.

3. Вывести из МО СП РСФСР детских и юношеских писателей за эстетическую недостаточность и профанацию творчества.

4. Вывести из МО СП РСФСР критиков и литературоведов за литературную деятельность, исключающую создание оригинальных художественных произведений.

5. Вывести из МО СП РСФСР очеркистов и публицистов за творческую несостоятельность.

6. Вывести из МО СП РСФСР кинодраматургов за профанацию искусства.

Просить общее собрание прозаиков поддержать наше решение.

Таким образом мы освободимся от многого ненужного и вредного. От балласта. Тогда наш компактный корабль обретёт плавучесть, станет управляемым и выдержит бури грядущих дней. Свои творческие дела мы будем решать сами. Никто нам не будет мешать изнутри, а внешних толчков не убоимся.

Надо решать… Итак, ваша воля!

В семье великих русских поэтов Лермонтов — одинокий мятежник. Недаром он всю жизнь писал своего «Демона», тоже мятежника и падшего ангела. Но я хочу рассказать вкратце печальную историю двух его стихотворений — «Парус» и «Выхожу один я на дорогу…», которая началась в нашем веке.

Одно стихотворение — дневное, солнечное, другое — ночное, звёздное. Они двуедины и выражают поэтическое целое, каковым был сам поэт.

А девять лет спустя, за несколько недель до гибели, Лермонтов пишет:

Странное дело! Едва поэт переступил черту зрелости и вышел на дорогу, как им овладевает желание впасть в летаргический сон. Не думаю, что ему отказало мужество. Но желание забыться и заснуть — необъяснимо с точки зрения обыденного сознания. Тут тайна глубже. Отсюда много поучительного можно извлечь из русской жизни XX века. Отсюда начинается печальная история, которую я хотел рассказать. Замечу только, что стихотворение «Выхожу один я на дорогу…» само по себе есть поэтическое открытие бытия и имеет традицию: «Вот бреду я вдоль большой дороги…» — Тютчев; «Выхожу я в путь, открытый взорам…» — Блок.