Анастасия Чеховская - Курсы прикладного волшебства: уши, лапы, хвост и клад в придачу

— Бегать от Ерофеева полтора месяца, — прикинул мальчишка, — это же половина каникул! Ну уж нет! Я себе портить жизнь не позволю! Мои мозги против его кулаков — битва тысячелетия.

Он бросил рюкзак в свою комнату и пошел на кухню, делая на ходу скорбное лицо. Мама пекла рогалики с маком, но, увидев, как сын хмурит брови и сутулит плечи, тут же забыла обо всем:

— Димочка, что с тобой? Тебя кто-то обидел?

— Мама, я должен поговорить с тобой, — вздохнул Димка. — Надеюсь, ты выслушаешь меня и, как взрослый человек, сумеешь оценить важность ситуации.

«Хорошо сказал», — подумал он, глядя, как у мамы округлились глаза.

Несмотря на то что Клепа был самым слабым и тщедушным мальчишкой в классе, мозги у него соображали здорово. Особенно когда дело касалось встречи с Бульдозером и его братцем.

— Сегодня мы встречались с директором летнего спортивного лагеря, — издалека начал он. — И у меня исчезло всякое желание куда-то ехать.

— Да ты что?! — удивилась мама. — Ты же сам хотел летом за город. Да и папа уезжает в Америку на стажировку. Я не могу бросить папу, ты же знаешь, какой он у нас рассеянный. А на тебя оформлять документы уже поздно.

— Мамочка, я понимаю, — успокаивающе произнес Димка. — Но сегодня я слышал, как завуч говорила с директором лагеря, и узнал ужасные вещи. Директор рассказал, что повар у них никуда не годится. Он купил у деревенских старушек сморчков, сварил из них суп и отравился. Представляешь, что он нам будет готовить!

— Какой ужас! — сказала мама и побледнела.

— Вот и завуч то же самое говорит, а директор ее успокаивает: «Вы не переживайте, мы закупили на оптовке рыбные консервы — кильку в томате, будем варить суп из них». А еще мальчишки из десятого класса рассказывали, как работали там вожатыми. Они говорят, что директор лагеря — пьяница.

— Кошмар! — У мамы был такой вид, будто она вот-вот грохнется в обморок.

— Да, повар ворует для него сахар, и директор гонит самогонку из недопитого компота. В своем кабинете. А знаешь, где у него стоит самогонный аппарат?

— Где?!

— В сейфе! А еще мальчишки говорят, что нас будут заставлять работать. Да-да, в поле, на свекле. Это называется трудотерапия. У лагеря контракт с каким-то колхозом.

— О господи! Что это за безобразие! Я завтра же иду к директору школы… Куда смотрят районо и Министерство образования? Как они влияют на подрастающее поколение?

Димка закусил губу: о таком повороте дел он не подумал. Он налил себе воды из графина, чтобы потянуть время.

— Мамочка, — заботливо поинтересовался он. — А ты не боишься, что после этого у меня будут проблемы в школе?

— Я думаю, что после этого будут проблемы у школы, — отрезала мама. — Особенно после того, как появятся статьи об этом безобразии!

— Но ведь об этом говорят всего лишь мальчишки. — Димка принялся взывать к маминому здравому смыслу. — Не знаю, можно ли им верить. И у тебя рогалики подгорают.

— Ой, мои рогалики! — Мама засуетилась, то хватая рукавичку, то освобождая место для противня. — Иди переодевайся, мои руки и марш обедать. Вечером будем говорить с папой, разберемся, как и что.

После обеда Димка вышел на балкон. Во дворе на качелях сидел Жердяй.

— Привет! — ухмыльнулся он и помахал рукой.

— Ты зачем в наш двор пришел? — удивился Димка.

— Жду твоих корреспондентов, — ехидно ответил Женька и принялся демонстративно разминать свою баранку.

— А, ну жди. — Димка даже зевнул, чтобы показать, как ему все скучно и вообще он замучился ждать эту прессу.

— Ага, — довольно кивнул Жердяй и принялся раскачиваться на качелях.

— Жди-жди, крикнешь, как приедут. — И Димка захлопнул за собой балконную дверь.

А папа вечером сказал:

— И ничего удивительного в этом нет. Вот когда я работал в конструкторском бюро, у нас один умелец установил в столе колбу, в которой…

— Андрей, прекрати! — с раздражением сказала мама. — Лучше скажи, что с ребенком делать. Не могу же я прийти к завучу или классной руководительнице и спросить: «А правда, что у вас директор запойный и повар с приветом?»

— Ну почему, Ирочка? — сказал папа. — Вполне можешь, но вот скажут ли тебе правду — это уже другой вопрос.

— Не скажут они, — подал голос Димка, отвернувшись от окна. Жердяй по-прежнему сидел на качелях. Судя по всему, он подготовился к длительной осаде, потому что успел сбегать в магазин, и теперь заедал шоколадное мороженое чипсами. Рядом была бутылка его любимого апельсинового лимонада — двухлитровая.

— Нам спонсоры компьютеры купили и в кабинете директора евроремонт сделали, — объяснил Димка. — И завучу тоже.

— Очень хорошо, а на новый линолеум в классе должны скидываться родители, — саркастически заметила мама.

— Вот что, — сказал папа, который любил теоретические рассуждения, только если они вели к практическим выводам. — Я думаю, что у других детей тоже есть родители, — это раз. Почему их досуг должен быть нашей головной болью? Это два. Три — моя двоюродная сестра Маргарита недавно развелась с мужем и переехала под Москву, в Лисичкино. Это небольшой городок под Серпуховом, и к ней, в отличие от наших родителей, не тянутся вереницей родственники со всей России.

— А можно я к ней прямо завтра поеду? — встрепенулся Димка, наблюдая, как к Жердяю вразвалочку подходит горилла в спортивном костюме — братец Вова.

— Зачем такая спешка? — недоверчиво поинтересовалась мама.

— А… я ее никогда не видел, мне очень хочется познакомиться, — выкрутился Димка. — Все равно занятия уже закончились.

— Ты ее видел, просто был маленьким и не помнишь, — улыбнулся папа. — У нас был сильный скандал с ее мужем. И я, откровенно говоря, рад, что она его бросила.

— Да, жуткий зануда и такой надменный, — согласилась мама. — Ты помнишь эти его рассуждения о современном кинематографе?

— Так что там с тетей? — перебил Димка, потому что родители запросто могли отвлечься, окунувшись в воспоминания. — К ней можно ехать завтра?

— Завтра вряд ли. — Папа задумчиво потер переносицу. — Мне надо найти ее телефон, она переехала в Лисичкино всего полгода назад, а я ни разу ей не позвонил. Надо подготовить сестрицу, что ей такое счастье на голову свалится. Скажем, послезавтра или дня через два. Идет?

— Идет, — обрадовался Димка и вздохнул с облегчением.

«Ничего, перетерпеть один день — это совсем-совсем несложно, — думал он, отбирая вечером с мамой летние вещи. — Правда, еще неизвестно, что это за тетка. Но все же лучше, чем Жердяй и его братец, помешанный на сгибании перил».

Женька с таким презрением относился ко всему выходящему за рамки его интересов и вообще привычного уклада жизни, что общаться с ним было очень сложно. Даже когда они с классом ездили на экскурсию в Третьяковку, Ерофеев смотрел на картины сюрреалистов с таким презрением, словно хотел сказать: «А вот мой дедушка-маляр такое в два счета на стене намалякает!»