Альва Бесси - Антиамериканцы

Минометный огонь становился между тем все ожесточеннее. Пройдет немного времени, и оба подавленных пулемета будут заменены другими. Возможно, именно сейчас самый благоприятный момент предпринять атаку, о которой говорил Уинстон, хотя Бен по-прежнему считал, что лучше всего было бы отступить.

К Бену подполз вернувшийся от Уинстона связной. Его глаза были широко раскрыты.

— Идите… скорее к капитану, — задыхаясь проговорил он.

— Зачем?

Солдат покачал головой:

— По-моему, он того… свихнулся.

Передав командование капралу Винеру, Бен поспешил к домику садовника. По дороге туда он встретил другого связного, от которого узнал, что второй и последний из оставшихся в роте лейтенантов ранен и отправлен в тыл.

Когда Бен вошел в домик, Уинстон сидел за столом с опущенной на руки головой. Он даже не взглянул на вошедшего Блау, пока тот с силой не встряхнул его за плечо. Капитан был трезв, но от него разило винным перегаром.

— Докладывай, — приказал Уинстон, пытаясь казаться властным и мужественным командиром, которым в действительности он никогда не был.

— Оба взводных выбыли из строя, — начал Бен. — Беннер убит, Гиззи ранен. Но я ведь посылал вам донесение, разве вы не получили?

Уинстон кивнул.

— Вы атаковали немцев? — спросил он.

Бен понял; что капитан не читал донесения, и был вынужден пересказать его.

— Мы несем потери от сильного минометного огня противника, — добавил он. — Кроме того, нас беспокоит пулемет, установленный в центре неприятельских позиций.

— Что же мне делать? Что мне делать? — Уинстон беспомощно посмотрел на Бена.

— Как вы сказали, сэр?!

Капитан вдруг выпрямился и грохнул кулаком по столу.

— Ты что, оглох? — заорал он. — Я не знаю, что делать! Ты знаешь — ты и делай!

Бен охватил Уинстона за плечи и резко встряхнул его.

— Перестаньте хныкать, капитан! — гневно воскликнул он. — Ведь вы же отвечаете за судьбу целой роты. Возьмите себя в руки и действуйте.

Уинстон внезапно разрыдался:

— А роты-то и нет! — едва смог выговорить он. — Нет роты, все люди погибли! Погибли по моей вине!..

«Жалкий трус!» — с презрением думал Бен, наблюдая за капитаном. Уинстон снова уронил голову на стол и даже не пошевелился, когда Блау принялся трясти его. Потом он вскочил из-за стола, бросился на стоящую в углу кровать и, свернувшись калачиком, затих.

Бен снял телефонную трубку.

— Майор Хэррингтон, — проговорил он, услышав голос командира батальона. — Докладывает Блау из роты «А».

Видимо, Хэррингтон по тону Бена догадался, что произошло что-то неладное.

— Что у вас стряслось, Блау? — нервно спросил он.

— Я принял на себя командование ротой, сэр. Капитан Уинстон заболел. Мы потеряли обоих лейтенантов и до трех десятков человек убитыми и ранеными.

— Как это произошло?

— Противник захватил нас врасплох, сэр. Но все же нам удалось подавить два из трех станковых немецких пулеметов, которые обстреливали нас с флангов.

— Хорошо, — ответил Хэррингтон. — Постарайтесь уничтожить и третий. Я посылаю вам в подкрепление резервную роту, через полчаса она подтянется к вам.

Бен повесил трубку, недоумевая, почему майор не отдал приказ отступить — именно сейчас, пока противник не может их преследовать. Не спеша вернувшись в расположение своей роты, Бен отпустил Винера и послал за сержантом Мэллоем из второго взвода. Он еще не знал, как поступит дальше и не отдавал себе отчета в том, что решение уже созрело в его голове.

Подполз Мэллой. Бен передал ему командование ротой и приказал:

— Как только пулемет противника прекратит огонь, оттяни роту назад шагов на пятьсот.

— Что ты задумал, Блау? — спросил Мэллой и, когда Бен поделился с ним своим планом, воскликнул: — Да ты что?! С ума сошел?

— Возможно, — ответил Бен. — Но будь я проклят, если пошлю туда еще два отделения. С таким же успехом, если не с большим, это может сделать один человек.

— Ну, ну. Значит, метишь в герои? — усмехнулся Мэллой.

— Нет. Я просто хочу выполнить приказ и отделаться от вражеского пулемета.

— Да пошли ты к черту этот пулемет! — вскипел Мэллой. — Не то мне придется докладывать еще об одном убитом еврее.

— Уж пусть лучше убьют еврея, чем католика! — подмигнул Бен.

— Ну, не знаю, дружище! — Мэллой шлепнул его по спине. — Католику нечего терять: он все равно попадет в рай.

Перекинув винтовку за спину и подвесив к поясу еще несколько гранат, Блау пополз вперед. Оглянувшись в последний раз, он заметил, что Мэллой перекрестился.

На пути к вершине прямоугольника, образованного расположением роты, тянулась невысокая каменная стена, под прикрытием которой Бен мог преодолеть часть пути, и возвышался небольшой холм, кое-где поросший густым кустарником. Засевшие в окопах солдаты широко раскрытыми глазами следили, как он быстро двигался вдоль стены — то ползком, то бегом, полусогнувшись, когда высота стены позволяла встать на ноги.

Пулемет противника безостановочно продолжал строчить. Бен подумал, что за время короткой ожесточенной перестрелки рота потеряла свыше сорока человек.

«Зачем ты это делаешь? — спрашивал он себя. — Чтобы выслужиться и получить офицерское звание, которое тебе не дали в Штатах? Ерунда! — мысленно ответил он. — Из-за глупости капитана мы уже потеряли столько людей, и мой долг — предотвратить дальнейшие потери. Если ни капитан, ни майор не хотят видеть, что рота „А“ поставлена под угрозу полного уничтожения, то ты обязан взять на себя ответственность и не допустить этого.»

Бен добрался до вершины треугольника, до небольшого окопчика, где лежали два солдата, и отдал им винтовку.

— Поберегите до моего возвращения, — сказал он. — Если верить уставу, это мой лучший друг.

Выскочив из-за куста, зеленевшего около окопчика, Бен, полусогнувшись, добежал до следующего куста и упал на землю. Тут он снял с пояса гранату, взял ее в правую руку, поднялся и снова побежал вперед.

Пулеметчики противника заметили его в тот момент, когда он добрался до четвертого куста. Но Бен теперь точно знал, где расположен пулемет. Как он и предполагал, немцы установили его в самом центре полукружия, образованного рощицей. Скатившись в небольшое углубление, прикрытое кустом, Бен вскочил на ноги и, петляя, побежал туда, где он уже различал ствол вражеского пулемета.

Теперь его видели не только пулеметчики, но и другие солдаты противника. Вокруг него стала фонтанчиками взлетать земля.

«Интересно, от этого сходят с ума?» — спросил он себя, но, не успев ответить, бросился под большой куст и долго лежал, наблюдая, как пули срезают ветви над его головой. Так он лежал, не двигаясь, набираясь сил, пока огонь не стих.

«До пулемета я могу добраться отсюда за два броска, — размышлял Бен, — если только меня не… Они, должно быть, решили, что я притворился убитым. Стоит мне только встать, и все будет кончено. Тут есть над чем подумать.»