Мохан Ракеш - Хозяин пепелища

— Куда это ты запропастился? — проскрипела мать семейства. — Или думаешь, мы до утра будем тебя дожидаться? Ну-ка, пошевеливайся!

Ничего не ответив, мальчик стал укладывать посуду в корзинку.

— Погоди, сначала пересчитаем. Тарелок сколько? Шесть?

Мальчик пересчитал тарелки и кивнул.

— А ложек? — не отставала женщина, зорко следя за каждым движением его рук. — Ложек сколько? Я вижу только пять!

Пересчитав ложки, мальчик подтвердил:

— Точно, ложек только пять.

— Пять? — всплеснула руками женщина. — Но ведь их было шесть! Ты что же, потерял одну, что ли?

— Зачем ему терять! — вмешался мужчина. — Стащил, конечно! Пошарь-ка у него в кармане!

Рука мальчика прикрыла оттопырившийся карман с драгоценными раковинами.

— А ну, доставай шестую ложку! — рявкнул толстяк, угрожающе ворочая могучей шеей. — Что там у тебя в кармане? Выкладывай!

Не сводя глаз с надвигавшейся на него бычьей туши, мальчик непроизвольно отступил шага на два.

— Не брал я вашей ложки, — выговорил он наконец трясущимися губами. — Почем я знаю, куда она подевалась!

— Не знаешь? А кто же знает? — Толстяк схватил мальчика за волосы и наотмашь ударил по лицу.

— Сейчас же давай сюда ложку! — крикнула женщина.

— Нет у меня ее! — сдерживая слезы, твердо выговорил мальчик. — А в кармане только мои собственные вещи!

— Собственные вещи?! — рявкнул толстяк. — Вот мы сейчас посмотрим, что это за собственные вещи!

Он еще раз тряхнул мальчика за волосы, а его мохнатая лапа отбросила худую ручонку, защищавшую карман. Желая спасти свои сокровища, мальчик рванулся всем телом. Рука толстяка отпустила его волосы, зато сдавила шею словно клещами.

— Вырваться хочешь, негодяй?.. Посмотрим… как ты… вырвешься!.. — И, пыхтя от одышки, толстяк стал выкручивать ему руку. Мальчик взвыл от боли, а мохнатая лапа, давя раковины, уже влезала в карман.

— Где уж тут ложку найти? — бросил толстяк жене. — Этот подлец… напихал полный карман… всякой дряни!

— Опытный вор! — подала голос девушка. Она стояла в стороне, прикрывая младших братьев и сестер, словно наседка, спасающая свое потомство от коршуна.

Мальчик уже не сопротивлялся, и теперь мужчина выбрасывал на песок все содержимое его кармана: обломки раковин, половинку амруда, новенькую медную пайсу и бронзовый амулет.

— Нету? — нетерпеливо спрашивала жена.

— Нету! — буркнул толстяк. — Куда же этот грязный свиненок ее запрятал?

— Да ведь он носил посуду к морю, — напомнила девушка. — Вероятно, закопал где-нибудь в песке!

— Щенок, а уже все воровские уловки знает! — проворчал мужчина, раздосадованный неудачей. — Вот они, твои собственные вещи! Собирай, если хочешь! — И он стал расшвыривать ногами имущество мальчика.

Ползая на четвереньках, мальчик лихорадочно искал в песке свои сокровища. Под руку ему попадались остатки пищи, смятые бумажные чашечки и подносы из пальмового листа, пустые кокосовые орехи. Тускло блеснула фольга на обертке из-под сигарет. Мелькнул в песке какой-то темный предмет, похожий на его амулет, но это был обломок кирпича. Потом рука его наткнулась на что-то липкое и скользкое — полусгнивший кокосовый орех… Тут он увидел, что семья толстяка удаляется с пляжа. Оставив поиски, он бросился за ними.

— Отдайте мой амулет! — В голосе мальчика звучали слезы.

— Иди прочь! — отшвырнул его мужчина.

Мальчик вцепился ему в руку.

— Отдайте! Не пущу, если не отдадите!

— А ну отвяжись, пока я тебе голову не оторвал! — и мужчина рванулся всем телом, стараясь освободить свою руку. — Шантажировать меня вздумал, сын потаскухи!

— Не смей ругать мою мать! — крикнул оборванец.

— Добром говорю — отвяжись, а не то…

Мужчина толкнул мальчика в грудь, но тот устоял на ногах и, подскочив к своему врагу, впился зубами в его мясистую руку. Толстяк взревел, повалил мальчишку на песок и стал яростно пинать его ногами. Жена и дети с воплями кинулись к рассвирепевшему отцу семейства. На шум сбегался народ.

— Бей! Бей хоть до смерти! — исступленно вскрикивал мальчик. — Все равно не уйдешь отсюда, пока не отдашь амулет! Бей!

Наконец несколько мужчин из толпы оттеснили озверевшего толстяка от его жертвы.

Мать семейства взывала к толпе:

— Еще молоко на губах не обсохло, а уже ворует! Помочь ему хотели, позвали поднести вещи, а он ложку стащил. Говорю ему: верни ложку — пустился наутек! Да еще кусается! Вот и помогай таким!

— Я его только за космы оттаскал, а таких стрелять надо, — в свою очередь оправдывался муж. — Разве это человек? Да он хуже собаки! Будь моя власть, я бы этих ублюдков живьем в земле закапывал! Мерзавец! Сам украл, и сам же кричит — отдай!

Двое мужчин крепко держали мальчика, а он, стараясь вырваться, дергался всем телом и почти падал на песок.

— Этот амулет мне мать дала, когда умирала! — плачущим голосом выкрикивал он. — Пусть он отдаст мой амулет!

— Его надо в тюрьму отправить! — надрывался толстяк. — А амулет он наверняка стащил у кого-нибудь!

— Да оставьте вы его, — уговаривал мужчину кто-то из толпы, — вы же благородный человек, зачем вам связываться со всякой швалью? Известно, у них одно занятие — карманы очищать! С вами жена, дети. Шли бы спокойно домой…

Толпа росла. Слышались голоса:

— Что тут происходит?

— Вора поймали!

— Из-за них, проклятых, вечером хоть не показывайся на набережной!

— Тут для них раздолье!

— Вы послушайте, как ругается это ублюдок!

— А ну его! Стоит ли обращать внимание!

Наконец уговоры подействовали на толстяка: семейство сбилось в стайку и двинулось к городу. Двое мужчин все еще держали мальчика, а он, вырываясь и плача, бросал вслед обидчику одно ругательство за другим. И только когда белая рубаха толстяка скрылась из виду, мальчишку, наконец, отпустили, наградив на прощанье хорошей затрещиной. Мальчуган отбежал подальше, повалился ничком на холодный песок. Рыдания сотрясали его худенькое тело.

Над морем было уже совсем темно, и цепочка огней, протянувшаяся вдоль берега, сияла теперь еще ярче. Толпа гуляющих редела, и скоро берег совсем опустел. Только на скамейке в конце пляжа самозабвенно целовалась влюбленная парочка. Но вот и влюбленные ушли. Фонари погасли. Силуэты скамеек на берегу растворились во мраке. Волны с тихим плеском набегали на берег и, шурша, откатывались назад. Где-то вдали крохотными светлячками мерцали редкие огоньки рыбачьих лодок. Рокот моря становился все громче. Теперь в него вплетались тихие стенания ветра, который напористо дул в сторону уснувшего города.

А на песке, у самой воды, почти сливаясь с черными волнами, неподвижно темнела распростертая фигура мальчика. Вот он зашевелился, медленно встал на ноги и, покачиваясь, побрел по берегу. Споткнувшись о что-то круглое, мальчик выругался и сердито подбросил ногой скорлупу кокосового ореха. Она прокатилась немного и застряла в песке. Мальчик еще раз пнул ее ногой. Скорлупа подпрыгнула, нырнула в темную воду, но тут же выскочила на гребне набежавшей волны. Мальчуган нагнулся, поднял камень и со всей силой швырнул его в неотвязную скорлупу, словно это была толстая рожа его обидчика.