Роальд Даль - Еще одни невероятные истории

— Тогда зачем же ты едешь? — удивился я.

Он словно меня не слышал. Его крысиное лицо было лишено какого бы то ни было выражения, он глядел перед собой на дорогу и молчал.

— Наверное, ты работаешь с машинами, принимающими ставки или что-нибудь еще в этом роде, — сказал я наугад.

— Это еще глупее, — отрезал человечек. — Ну какая радость возиться с вшивыми машинами и продавать всяким олухам билетики? Это может делать любой идиот.

Повисло долгое молчание. Я решил больше его не расспрашивать; мне сразу же вспомнились мои автостопные дни и как раздражали меня вопросы водителей. Куда ты едешь? Зачем ты туда едешь? Где ты работаешь? Ты женат? У тебя есть девушка? Как ее звать? Сколько тебе лет? И так далее и так далее. Это доводило меня до бешенства.

— Извини, пожалуйста, — сказал я. — Не мое, конечно, это дело, чем ты там занимаешься. Дело только в том, что я писатель, а писатели в большинстве очень любят совать свой нос, куда их не просят.

— Ты пишешь книги? — спросил он.

— Да.

— Книги писать — дело хорошее, — сказал он. — Это то, что я называю «квалифицированная работа». Я тоже занимаюсь квалифицированной работой. Кого я презираю, так это тех людей, которые всю свою жизнь заняты каким-нибудь вшивым делом, не требующим никакой квалификации. Ты понимаешь, о чем я?

— Да.

— Главное в этой жизни, — сказал он, — это стать очень-очень большим специалистом в чем-нибудь, что делать очень-очень трудно.

— Вроде как ты, — сказал я.

— Вот именно. Как ты и я.

— А почему ты думаешь, что я хорошо справляюсь со своей работой? — спросил я. — Есть уйма очень плохих писателей.

— Не будь ты хорош на своей работе, ты бы не ездил на такой машине. Эта игрушка, она, наверное, стоит кругленькую сумму.

— Да в общем-то, не дешевая.

— На сколько она может разогнаться?

— Сто двадцать девять миль в час, — сказал я.

— Спорю, что не сможет.

— А я спорю, что сможет.

— Все производители машин брехуны, — сказал он. — Купи какую угодно машину, она в жизни не выдаст того, что производители объявляют в рекламе.

— Эта выдаст.

— А ты вот дай полный газ и докажи, — сказал человечек. — Давай, начальник, газани, и посмотрим, на что она способна.

Около Чалфонт-Сент-Питер есть круговая развязка, а сразу же за ней — протяженный участок хайвея с разделителем. Мы выехали с развязки на хайвей, и я даванул педаль газа. Машина прыгнула вперед как ужаленная; через десять секунд мы уже делали девяносто.

— Здорово! — воскликнул он. — Прелесть! Гони дальше!

Я вжал педаль газа до самого пола и не отпускал ее.

— Ровно сто! — крикнул он. — Сто пять! Сто десять! Сто пятнадцать! Гони что есть мочи!

Я держался крайней полосы; мы обогнали несколько машин так, словно они стояли неподвижно. Зеленый «мини», большой, цвета сливок «ситроен», белый «лендровер», огромный грузовик с контейнером в кузове, пламенный «фольксваген-минибас»…

— Сто двадцать! — крикнул мой пассажир, подпрыгивая на сиденье. — Давай! Гони! Выжми из нее сто двадцать девять!

И тут нас ударил по ушам вой полицейской сирены. Она звучала так громко, словно находилась внутри машины. А затем рядом с нами появился полицейский на мотоцикле; он обогнал нас по внутренней полосе и вскинул руку, приказывая остановиться.

— О моя благословенная тетя, — сказал я сквозь зубы.

Фараон делал, видимо, хорошие сто тридцать и, когда нас обогнал, долго не мог затормозить. В конце концов он прижался к обочине, я остановился сразу за ним.

— Вот уж не думал, что полицейские мотоциклы могут гнать с такой скоростью, — пробормотал я жалким голосом.

— Этот может, — сказал мой пассажир. — Та же фирма, что и у тебя. Это же «БМВ эр-девяносто-эс». Самый быстрый из байков, теперь они все на таких.

Фараон слез со своего мотоцикла и откинул у него подпорки. Затем снял перчатки и аккуратно положил их на сиденье. Теперь он никуда не спешил. Нам было никуда не деться, и он прекрасно это понимал.

— Крупно мы влипли, — пробормотал я. — Как-то мне все это не нравится.

— Не говори с ним больше, чем необходимо, — посоветовал мой компаньон. — Главное — сиди и молчи.

Фараон подошел неторопливой походкой, словно палач к жертве. Это был здоровый мясистый мужик с хорошо намеченным брюхом. Его синие бриджи едва не лопались на непомерно огромных бедрах. Вздернутые на шлем очки открывали взору красное, словно вареный рак, лицо с широченными скулами.

Мы сидели как напроказившие школьники и ждали, пока он подойдет.

— Осторожнее с этим мужиком, — прошептал пассажир, — с виду он злобный как черт.

Фараон обошел машину и положил свою мясистую лапу на край моего открытого окошка.

— Куда такая спешка? — спросил он.

— Да никакой особой спешки, офицер, — ответил я.

— Может быть, какая-нибудь женщина готова разродиться и вы спешно доставляете ее в больницу? Да?

— Нет, офицер.

— Или, может быть, ваш дом горит и вы спешите выручить свою семью, застрявшую на верхнем этаже?

В его голосе звучали опасная мягкость и откровенная издевка.

— Мой дом не горит, офицер.

— В таком случае, — сказал фараон, — вы нарвались на большие неприятности, вы согласны? Вам известно, какой у нас в стране предел разрешенной скорости?

— Семьдесят, — сказал я.

— А вы не могли бы мне сказать, с какой скоростью вы только что ехали?

Я пожал плечами и промолчал.

Когда фараон снова заговорил, это было так громко, что я подпрыгнул на сиденье.

— Сто двадцать миль в час! — рявкнул он. — Это на пятьдесят миль в час больше лимита.

Он повернул голову и выплюнул большой комок слюны; плевок угодил на крыло моей машины и начал медленно сползать по прекрасной голубой краске. А затем он вскинул голову и уставился на моего пассажира.

— А вы кто такой? — спросил он резким голосом.

— Это автостопщик, — объяснил я. — Я согласился его подвезти.

— Я вас не спрашиваю, — отрезал фараон. — Я спросил его.

— Я сделал что-нибудь плохое? — поинтересовался пассажир. Сейчас его голос был мягкий и масленый, словно крем для лица.

— Более чем возможно, — ответил фараон. — И в любом случае вы являетесь свидетелем, я займусь вами через минуту. Права! — рявкнул он и протянул руку.

Я отдал ему свои водительские права.

Он расстегнул левый нагрудный карман мундира и вытащил проклятую талонную книжку. Аккуратно переписал из моих прав адрес, имя и фамилию. Затем вернул мне права. Он зашел к машине спереди и списал ее номер с номерного знака. Зафиксировал дату, время и подробности моего нарушения. Затем оторвал талон. Прежде чем вручить его мне, он проверил сделанную под копирку копию, все получилось ясно и разборчиво. В конечном итоге он вернул талонную книжку в карман и застегнул пуговицу.