Женя Гламурная - Тертый шоколад

— Я на тебя не дуюсь, — сказала я Томке.

— Ну и отлично, — улыбнулась она. — Я зайду к тебе завтра после показа, о’кей?

— Конечно!

Уф, хоть одной проблемой стало меньше. Томка улыбнулась на прощание и отправилась домой.

Тата в каком-то хвойном аромате вскарабкалась на высокий барный стул рядом с ИЛом и застегнула ему все пуговки на рубашке. Достала галстук из кармана и затянула у него на шее, как петлю. ИЛ стал похож на растерянного школьника.

Подошел Митька, заказал апельсиновый фреш, поморщился и спросил:

— Новые духи, Танюш? «Сосновый бор»?

— Придурок! — не оборачиваясь к нему, ругнулась Тата.

— Какая же ты грубая, — констатировал Митька, но ни капельки не обиделся. — Когда я ходил в детский садик, девочки душились освежителем воздуха.

— Ты и сейчас ведешь себя как детсадник! — Тата оторвалась от ИЛа и презрительно посмотрела на Митьку.

— Ага, из-за этого запаха на меня нахлынули воспоминания детства, — мечтательно вздохнул он и положил мне руку на талию. — У тебя еще платьице такое, с оборочками…

И тут проснулся Илья:

— Какого черта ты к ней пристал? — глаза у него заблестели, как будто ИЛу хотелось рассмеяться и он с трудом сдерживался.

— Лучше галстук сними, такой костюм портишь, мне прямо плакать хочется! — ответил ему Митька.

Тата покраснела, я улыбнулась, а ИЛ слегка прищурился:

— Может, пойдешь потанцуешь?

— Да без проблем! — согласился Митька. — Жень, пойдем танцевать?

Когда мы отошли от бара, он спросил:

— У вас с Лилейко что-то было?

— Нет, с чего ты взял? — нервно рассмеялась я.

— Он так завелся, когда я тебя обнял, просто жуть!

— Это он из-за Таты…

— Так я и поверил! Что же он тогда так поздно проснулся?

Я бы с ним поспорила, но так приятно сознавать, что ИЛ взбесился из-за меня…

Рядом Варежка танцевала с грустным Лешей.

— У твоего кавалера такой вид, как будто он мечтает сбежать! — шепнул ей Митька.

— Да знаю я, — добродушно согласилась Варя. — Ладно, Леш, беги…

— Я, наверное, тоже пойду, — сказала я Митьке и оставила его танцевать с Варежкой.

На улице рядом с клубом стоял ИЛ и мял в руке галстук.

— Жень…

Я остановилась как вкопанная.

Не шути сейчас, скажи то, что я хочу услышать. И я отвечу, что да, да, ИЛ…

— Зажигалки нет? — спросил он.

И как я могла надеяться?

— Хочешь спалить галстук?

Не оборачиваясь, пошла дальше. ИЛ рассмеялся.

— Постой, ты, наверное…

Я махнула рукой и завернула за угол здания. Там остановилась, прижалась к холодной стене. Черт, мне ведь совсем в другую сторону! Придется возвращаться и опять идти мимо ИЛа. А может, лучше подождать тут, пока он уйдет…

Минут через пятнадцать решилась заглянуть за угол. Хотя нет… Ведь чтобы «заглянуть», надо смотреть, а я неизвестно почему зажмурилась.

— Все чисто, Никита, — сказал ИЛ где-то над самым ухом.

Открыла глаза. Он стоял у стены сразу за углом — так же, как и я, только с другой стороны.

— Ты за мной следишь? — спросил он.

— Размечтался! — огрызнулась я и быстро пошла по тротуару.

— Мы с тобой оба слишком много мечтаем… — тихо сказал ИЛ мне вслед.

В школе моей самой заветной мечтой (после свидания с Бредом Питтом) было стать героиней светской хроники. Мечта сбылась: сегодня утром обнаружила свое фото сразу в пяти газетах. Я обливаю минералкой улыбающегося Борю. Я закрываю лицо руками, а вокалист в насквозь мокрой рубашке все так же безмятежно улыбается. И даже — боже мой! — я в отъезжающей машине, и Лягушкин целует меня в щеку. Под всеми фотографиями одна подпись: Илья Лилейко.

Лика — в ярости, по понятным причинам. Бабушка тоже, потому что думает, что я «предала чистую любовь» Юры. Обе даже слушать не желают мои оправдания. Я сбежала к Варежке. Хорошо еще, что она реагировала адекватно:

— Жень, ты как?

— У меня голова раскалывается, — жалобно пискнула я и забилась в кресло.

— Ну, ИЛ! Вот уродец! Я ему сегодня позвонила…

— Варь, зачем?!

— Вдруг он не в курсе, какую пакость сделал?

— Неужели осознал? — с сомнением в голосе спросила я.

— Его вообще дома не было! Небось с Татой на даче… Ой, прости! — спохватилась Варежка.

— Да мне все равно.

— Но это ведь настоящая подлость!

— Почему? Это его работа. И потом, это на руку группе. Отличная реклама. И все благодаря фотографиям ИЛа. Я как PR-директор могу только порадоваться.

— Вообще-то, я имела в виду Тату, а не фотографии. — Варежка посмотрела на меня с жалостью. — Жень, надо с тобой что-то делать. Ты на нем зациклилась.

— Ничего подобного! — возмутилась я.

— Сама подумай. У меня с Гошей тоже ничего не выходит, но я же не начинаю сходить с ума. А ты чуть что, вспоминаешь ИЛа. Такое впечатление — только о нем и думаешь, больше ни на что места в голове не осталось. Если бы ты боролась, что-нибудь делала, чтобы привлечь его «драгоценное» внимание — это еще куда ни шло. Но ты просто вырубилась. Умерла. Тебя ничто не интересует. Вьюттон выпустил новую коллекцию сумочек, а тебе наплевать!

Я нервно рассмеялась.

— Сумочки — не главное в жизни!

— Вот! Уже начинаешь говорить, как моя бабушка! ИЛ — тоже не главное в жизни. Тебе Юра не нравится?

— В каком смысле?

— В смысле, тебе стоит найти другого парня!

— Мы с Юрой — просто друзья.

— Ну вот — отличное начало!

Терпеть не могу, когда кто-то начинает планировать мою личную жизнь. А еще бесит, что Варежка понимает меня лучше, чем я сама себя понимаю.

— Варь, я лучше домой пойду.

Дома стало только хуже… На кухне сидит незнакомая пигалица с диктофоном, и бабушка проникновенно рассказывает ей о нашем недоразвитом романе с Юрой. Лика в шарфике «Hermes» и лучших джинсах «CalvinKlein» ( неужели можно поверить, что она так ходит по квартире? ) позирует фотографу. Заметила меня и как заверещит:

— Вот и моя любимая дочурка!

Мир рушится! Лика признала свое материнство двадцатилетней давности! У меня просто нет слов. Слов и не надо. Мама с бабушкой все сказали сами. Оказывается, «Тертый Шоколад» состоит исключительно из моих поклонников. Но Лика ТАК МЕНЯ ВОСПИТАЛА, что я не придаю никакого значения популярности. Короче, они и без меня отлично справляются.

— Женя, вы к нам не подойдете? — заискивающе проблеяла с кухни журналистка.

— Простите, я так занята…

Набрала номер Томки, чтобы создать иллюзию полной занятости. Поздороваться не успела, а она уже орет:

— Ой, как ты вовремя!

Томка в панике. Ей нужны фотографии топлес для портфолио.

— Зачем? Собираешься сниматься в порно?

— Для рекламы нижнего белья! — возмутилась она. — Если Леша узнает, что ИЛ снимал меня топлес, то он его просто убьет, Жень!