Женя Гламурная - Тертый шоколад

Мне ужасно захотелось спать. Дома меня ждала Лика с чашкой горячего какао, и я вдруг поняла, что, какой бы эгоистичной она ни казалась на первый взгляд, в трудной ситуации мама всегда меня поддержит.

Утром (хотя то, что я проснулась в час дня, еще не причина, чтобы называть день «утром») отправилась в ближайший супермаркет, накупила там столько фруктов, что несчастная продавщица, которой пришлось взвешивать все эти яблоки-бананы-груши-апельсины-виноград и «самый большой ананас, который у вас есть» спросила:

— Вы держите дома слона?

Еще пару пакетов я набила всякой ерундой, в которой содержались хоть какие-то витамины, и отправилась к Томке.

— У тебя что, слон живет в квартире? — соригинальничал таксист, когда пакеты не поместились в багажник.

Три пакета я оставила у Томки («Вряд ли она такая прожорливая», — улыбнулся ее доктор), а еще один отвезла Леше. Он уже ходил по палате и строил планы, как бы сбежать из больницы и навестить Тамару. Еле убедила его еще пару дней полечиться, а потом уже делать из простыней веревочную лестницу.

Лешу выписали из больницы через неделю. Томка еще в Первой градской, но уже начинает ворчать, что если ее не отпустят домой, то она сама уйдет, хотя ходить у нее пока совсем не получается — нога в гипсе. Звучит очень странно, но у аварии, в которой они оба чуть не погибли, есть по крайней мере один положительный результат. Тамара как только смогла сидеть на кровати, потребовала ноутбук, нашла в Интернете кучу сайтов, посвященных наркомании, и теперь каждый день рассказывает мне страшные истории о том, как люди погибали от курения марихуаны.

— Жень, а ты знаешь, что под кайфом, ну, совсем нельзя водить машину? — спросила она сегодня утром.

— Догадываюсь…

— Совсем нельзя, — повторила Томка и зажмурилась, как от боли. — А то можно врезаться в дерево и чуть не убить любимого человека, представляешь?

Мы с Лешей ездили на место аварии, он мне показывал огромный тополь, который они «сбили» на полной скорости. На стволе огромная вмятина, а вокруг — осколки лобового стекла.

— Спасатели говорят, просто чудо, что мы оба не вылетели из машины, а то травм было бы гораздо больше. — Он рассказывал об этом, как об интересном приключении.

Я поежилась, глядя на осколки вокруг дерева. Один из них чуть не изуродовал Томке лицо. Повязки сняли только вчера, заметных шрамов не останется, но хирург до сих пор удивляется и говорит:

— Просто ей о-о-очень повезло!

Федор возьмет Томку в «Антилань», как только она снова будет в форме. Леша вовсю ищет работу, но пока не нашел ничего подходящего. Я боялась, что он обидится на меня после кастинга для «Шоколада», но он злится только на Олега. Надеюсь их помирить в ближайшее время.

У «Тертого Шоколада» серьезные проблемы. Волгин подал на группу в суд. Хочет отобрать у нас все песни, а заодно и название. Это при том, что музыку писал Юра, Лягушкин только сочинял тексты. Название и вовсе придумал Олег, когда помогал маме на кухне — готовил шоколадную стружку для праздничного торта. Но попробуй все докажи! Юра говорит, что разбирательство затянется на несколько месяцев, и уже начал сочинять музыку для нового альбома. Ему главное — сохранить название, а песни написать, оказывается, несложно. Только вот в чем вопрос — кто будет придумывать тексты?..

Из-за Томки, работы и учебы я так замоталась, что прозевала начало весны. Сегодня с утра меня осенило, что уже пятое марта. Я бы и дальше тормозила, наверное, если бы не позвонила Варежка:

— Ты что собираешься Лике на Восьмое марта дарить?

— Мм?!

Тут я догадалась посмотреть в нижний правый угол дисплея мобильника, который приспособлен как раз для того, чтобы узнавать, какое сегодня число.

— Кажется, я отстала от жизни, Варь.

— Слава богу, заметила!! Ты когда в последний раз в универе была?

— Сразу после каникул, на семинаре Четвертушкина… Ой!

— Вот тебе и «ой»!

Не зря мне уже неделю кажется, что я забыла о чем-то важном…

Отправилась к Варежке в гости, чтобы она окончательно вернула меня к реальности. Она действовала методами шоковой терапии и еще в прихожей выдала все университетские новости, как информационная «лента» Интерфакса:

— Что у вас с ИЛом стряслось? Он меня чуть не каждый день про тебя спрашивает! — Тата ходит мрачнее тучи. — Болик с Леликом говорят, что они расстались. — Митька купил себе офигительную сумку, «Лакосте», тоже хочу такую, это нормально? Она же мужская… — Лешу отчисли: ли совсем, он восстанавливаться не собирается? Не боится в армию? — Буфет отремонтировали, там теперь все тошнотного цвета такого, светло-зеленого.

— Стой, Варь, у меня сейчас взрыв мозга будет! — засмеялась я.

— У меня раньше будет, — надулась Варя. — Больше недели поговорить было не с кем. Я от скуки даже в клуб пошла с Боликом и Леликом.

— Ну, и как?

— А как ты думаешь? Три часа сидела у бара и слушала про Прекрасного Принца ИЛа. Как будто мне тебя мало! И что вы все в нем нашли?.. Жень, ты чего? — вдруг забеспокоилась она. — Бледная стала, как кафель в ванной! Я не хотела тебя задеть, ты же знаешь, я просто так говорю всегда…

— Да не в этом дело, Варь. Просто я только сейчас вспомнила. Мы с ИЛом спали вместе в Туле.

— ЧТО?!

— Да не в том смысле, — замахала руками я и почему-то покраснела. — В прямом смысле СПАЛИ. Просто рядом на кровати. Понимаешь? — С сомнением посмотрела на Варежку (она явно не понимала). — Здоровый сон. Ночью люди спят. А мы с ним просто делали это на одной кровати…

Тьфу, опять двусмысленность получается! Да еще банальная какая-то! «Делали это» — так только школьники говорят. В начальных классах.

— Между нами ничего не было! Ну, почти ничего.

— Почти? — подозрительно прищурилась Варежка.

— Я только положила голову ему на плечо. И, кажется, призналась в любви. Потом из-за Томки совсем про это забыла, а теперь… Господи, Варь, какой ужас!

Даже Варежке я не смогла внятно объяснить, как ИЛ оказался в моей постели. Она сначала минут пятнадцать смеялась, не могла успокоиться, а потом спросила:

— А ты не пыталась узнать версию ИЛа? Вдруг он запомнил немного больше?

— Тебе не кажется, что это будет звучать немного странно? Ну, столько времени уже прошло…

— Это будет звучать ОЧЕНЬ странно, — снова расхохоталась Варежка. — Но у вас с ним все не как у людей. Я даже начинаю верить, что есть на свете настоящая любовь!

— В смысле?

— В смысле: влюбленного человека трезвым умом понять невозможно.

— У тебя есть трезвый ум? — удивилась я.

— На днях в шкафу нашла. Сама в шоке!

— Как мне с ним ОБ ЭТОМ говорить? Тем более сама почти ничего не помню. Не могу же спросить: «Я признавалась тебе в любви или нет?»