Сергей Шикера - Выбор натуры

Резцов и Сараев молча смотрели на Аркадия.

– Что, опять не подходит?.. Да вы поймите: строго говоря, всё уже произошло. Наши мозги, – Аркадий резко повернулся к ним почти спиной и медленно повел полураскрытой ладонью по воздуху сверху, откуда только мог дотянуться, вниз, – наши мозги просто стекают по стене, на которой уже всё сверху донизу расписано. От и до. – Он оглянулся на них и провел ладонью по тому же воздуху еще раз, быстрее. – Может быть, и не совсем так, но сейчас неважно. Какие тут могут быть, строго говоря, изменения, когда уже всё расписано?.. Понимаете? Всё уже расписано. Но! Неизменны ли письмена? Вот вопрос!

– То есть это не вы делаете? – спросил Сараев.

– Нет, конечно.

– Оно само делается?

– Конечно само!

– Тогда в чем ваша роль?

– А хотя бы в том, что вы откладываете свои дела и едете сюда, ко мне. Вот вы и внесли свою лепту. Например, повлияли на транспортный поток. Я уже не говорю о прочем. А значит что? Изменили общий узор. Изменили общий, а значит что? Изменили и свой.

– А маршрут имеет значение? – спросил Сараев. – Мы ведь могли ехать другим путем или заехать куда-нибудь по дороге… И могли бы мы просто приехать сюда, а с вами не встречаться?..

– А вот думайте! – ответил Аркадий. – Я же только что сказал: неизменны ли письмена?

– Ладно, пошли! – Резцов хлопнул Сараева по плечу. – Сколько можно этот бред слушать? Ты бы хотя бы для вида что-то сделал. Деньги хотя бы взял, что ли… – обратился он к Аркадию. – Какое-то несерьезное отношение. Что с тобой случилось в последнее время?

– Ты чем-то недоволен? – спросил Аркадий, сдвигая с потного лба на затылок шапку.

– Как тебе сказать…

– Говори как есть. Может тебе сплясать еще?

– Плясать не обязательно. Просто мог бы сказать, мы бы пришли в другое время. Когда тебе будет удобно.

Аркадий мрачно исподлобья смотрел на Резцова.

– В другое время? – спросил он. – А может, лучше в другом измерении встретимся? Сам-то понимаешь что говоришь?

– Ладно, всё. Забыли. Забили и забыли.

– Слушай, художник!

– Чего тебе?

– Не борзей. Ты чего докопался? Хочешь дать денег? Давай!

– За что? За то, что ты в ладоши хлопнул? Ты ж ничего не делаешь! А я халтуры не люблю.

– Художник, ты дурак? Как это я ничего не делаю?! Я живу здесь! Только что же объяснил. Что ж ты ко мне приходил, если я ничего не делаю? А сейчас чего пришел, если я никогда ничего не сделал?.. Чего ты пришел? – и Аркадий толкнул Резцова в плечо.

– Ты чё так звереешь-то сходу? – возмутился Резцов и толкнул его в ответ.

– А ты чего приехал, я тебя спрашиваю? Жизни меня учить?

Еще минута и началась бы драка. К ним быстро подошел вышедший курить во дворик небритый повар и, приговаривая «Аркаша, Аркаша…», отвел Аркадия на несколько шагов в сторону.

– Вот не люблю я таких людей, как ты, честно тебе скажу! – продолжал возмущаться из-за плеча повара Аркадий. – Чем ты недоволен, ну? Говори! Чем вы, суки, всё время недовольны? Что вам всё не так, блядям? Ну, скажи! Вот такие, как вы, и просрали страну! Тоже были всем недовольны. Теперь довольны? Муфлоны одноразовые! Разом вас багато, да? Чтоб вы попередохли все, твари! Эй, Куцый! Антон! Закройте там дверь! Не выпускайте их!..

Сараев с Резцовым тем временем вернулись в бар и беспрепятственно вышли на улицу.

– Вот же псих! Смотри, как его переклинило! – удивлялся Резцов, усаживаясь за руль. – Водка – зло. И вроде же завязывать потихоньку начал... У него раньше очереди стояли, весь переулок был в машинах… Теперь понимаю, почему опять пусто. Кому понравится такое поведение? Ладно, будем считать нашу миссию выполненной.

– А вообще что-то в его словах есть, и я, кстати, совсем не жалею, что обращался к нему, – говорил Резцов на обратном пути и делал за рулем массу вещей сразу: пил воду из бутылки, курил, пересчитывал в кошельке деньги. – Тут есть один интересный момент. Когда ты в это дело впутываешься, то начинаешь на всё смотреть по-другому. Если, конечно, не ударяться башкой со всей дури, а просто прислушиваться. Некоторый новый опыт. И даже если тебе по большому счету это по боку, все равно сохраняется какая-то мистическая составляющая. Как-то уже живешь с учетом этого. Для тебя как будто больше нет случайностей. А кто сказал, что это плохо?

Сараев подумал, что для него с его постоянным то ли узнаванием, то ли дежавю теперь тоже нет случайностей. Для всего было как будто заранее приготовлено свое место. Как со звуковой дорожкой, сопровождавшей его ночные воспоминания о сыне, где не было ни одного случайного звука.

– Так что, больше не увидимся? – спросил Сараев, когда машина остановилась у его подворотни.

– Может быть и так, – ответил Резцов. – Во всяком случае, не скоро.

Взявшись за ручку, Сараев сказал:

– Так и увезешь с собой навсегда свою американскую тайну?

Резцов некоторое время молчал, постукивая большими пальцами по рулю.

– Да какая еще тайна… – наконец сказал он. – Попал там в переплет. Или под поезд. Или в дробильню. Спасибо, что жив остался. Безответная любовь называется… Ну, в общем хорошо, что есть большие расстояния. – Еще помолчав, вздохнул и добавил: – Но… но-но-но… вот сейчас мне это помогает. Память об этом. Не знаю, как это объяснить. У меня нет забывчивости о себе, я себя не теряю.

Сараев закивал.

– Это мне знакомо, – сказал он. – Только я бы не сказал, что мне от этого хорошо. И рад бы был потерять, но не получается.

Резцов пожал плечами:

– У кого как.

В кармане у Сараева зазвонил телефон. Это был брат Вадима, которого Сараев видел только раз, когда Вадим завел его однажды к себе в гости. Он даже не помнил его имени. Брат сообщил, что Вадим несколько дней как исчез и спросил Сараева, не знает ли он, куда тот мог подеваться. Сараев довольно грубо ответил, что не имеет понятия, и дал отбой. Ну вот и всё, подумал он. Как же ему сразу в голову не пришло? Скорее всего, рванули оба куда-нибудь в Киев или даже в Москву. Что-то им стало известно или кто-то появился, и они, как он сразу и предполагал, при первой же возможности от него избавились. А может быть и так, что Прохор решил после того вечера или даже в тот самый вечер форсировать дела и потащил Вадима в Киев. У него там наверняка остались какие-то связи. А может быть, он с этим и приходил тогда. Поглумиться в последний раз, вывести его из себя. Теперь пьют где-нибудь, отмечают свой успех. Приедут победителями, да еще и с кучей условий. Всё. Конец.

– Кажется, с нашим другом всё в порядке, – сказал Сараев. – И даже более чем.

– Ну вот видишь, – отозвался Резцов и, качнув головой, удовлетворенно хмыкнул. – Мгновенный результат. Силен все-таки Аркашка в этом деле. Зря я, выходит, с ним поцапался.

XLIII

Борис-3