Яан Кросс - Раквереский роман. Уход профессора Мартенса [Романы]

Мною овладело такое радостное чувство освобождения, и в то же время я испытывал такой прилив энергии, какого давно уже не помнил. Во-первых, моя глава содержала нечто новое в теории. Я классифицировал все юридические акты по авторам: индивидуальные акты, коллективные акты, акты одного автора и акты нескольких, то есть двух и более авторов. Соглашение как тип акта, nota bene [179] Заметь хорошо, обрати внимание ( лат .). : соглашение как в гражданском, так и международном смысле относится к последним и подлежит рассмотрению именно как таковой. Да. Это во-первых. Во-вторых, я уже нащупал, каким образом рассмотрение гражданских соглашений на протяжении их двухтысячелетней истории, анализ со времен римлян во всех тонкостях отшлифованной системы поможет смоделировать и выявить теоретическое понятие международного соглашения. И я понял, что в ближайшие месяцы легко справлюсь с определением сего понятия. И меня согревало сознание этого. В-третьих, стоял прекрасный, еще прохладный, но ясный, особенно четко прорисовывающий все заоконные виды майский вечер.

Я аккуратно сложил стопкой последние страницы рукописи. Летящие, изысканные, стремительные строчки, крупные, с нажимом, прописные и филигранные, быстро бегущие строчные буквы, — может быть, излишне выразительные строчки, своей рутинной плавностью чуть-чуть действующие на нервы. Которые тем не менее свидетельствовали о моей все еще продолжающейся увлеченности работой, и о сосредоточенности, и о том, что, хотя я теперь профессор emeritus [180] Отставной ( лат .). , как говорят на Западе, или отставной козы барабанщик, как говорят у нас, я все еще нахожусь в превосходной форме. Я отдавал себе отчет: моя теоретическая работа в области соглашений — осталось дописать еще две главы — окажется исследованием, которое в известном смысле станет вершиной моей работы в теории. По крайней мере, д о большой монографии об арбитражах, за которую я сяду, вероятно, в октябре. И по моей теории соглашений через несколько лет будут учиться во всех ведущих университетах мира… Я решил: в ближайшее время я попрошу Таубе, чтобы он спланировал свою работу на предстоящий год так, чтобы он мог взяться за перевод моей теории соглашений на французский язык. Разумеется, я мог бы и сам перевести. Но, честно говоря, перевод — работа все же второстепенная, и у Таубе при его молодости для этого больше времени, чем у меня. Ну да, я мог бы с самого начала написать по-французски, почему бы и нет. Однако теперь она, во всяком случае, родилась у меня по-русски. Наверно, в какой-то мере и оттого, что во время работы я представлял себе, что выступаю со своим текстом перед студентами. Хотя лекций я уже не читаю. Ну что ж. За несколько лет ее так или иначе переведут, по крайней мере, в Европе — на языки больших народов. Ибо по самой своей природе мое творчество предназначается не для какого-то одного народа. Я со своим творчеством явление сугубо интернациональное.

Я встал из-за стола, потянулся, по инерции еще оживленный от напряженной работы мысли, подошел к окну и посмотрел на розовые, серые и бежевые, в вечернем свете особенно яркие фасады на Пантелеймоновской. Потом через прихожую и гостиную прошел в столовую, посмотрел между муаровыми портьерами на Моховую, на дома в голубоватом вечернем освещении и потом оглядел комнату: массивный обеденный стол с ножками, обитыми понизу медью, стулья с высокими спинками вокруг стола, огромный буфет со шлифованными стеклами — все черный дуб и все от резчика по дереву Вильтмана, поставщика двора его величества, таллинца, работа, выполненная им для меня в позапрошлом году по самым простым английским рисункам вперемежку с роскошной великокняжеской мебелью.

Я вернулся в кабинет, снял с рычага телефонную трубку (удобная все-таки штука), повертел ручку и назвал номер Вакселя:

— Платон Львович, как удачно, что вы дома. Знаете, я только что закончил главу. Мое толкование соглашений. Я вам говорил. И теперь я чувствую себя, как студент после экзамена. Екатерина Николаевна в Петергофе. А у меня есть несколько бутылок миньяльского портвейна. Да-да, того самого, который вы мне достали через министерство. Я подумал: если вам не предвидится ничего лучшего, то приходите ко мне. Посидим, поболтаем. Если договоры вас не слишком интересуют, так о музыке.

Платон Львович ответил не только согласием, как я и ожидал, но даже увлеченно:

— Федор Федорович! У вас совершенно замечательные, как их, антенны! Мы сейчас обсуждаем здесь, не взять ли извозчика и не поехать ли к вам. Да-да, обсуждаем за бутылкой этого самого миньяла. Два моих гостя и я. Кто эти гости? Абсолютно подходящие, больше чем подходящие, чтобы взять их к вам. Один из них — Иоким Викторович. Да, Тартаков. Именно. Мы празднуем его повышение. Вы не знали? Ему сообщили, что с осени он получит главную режиссуру в Мариинском театре. Вот видите. И по этому поводу мы тут уже немного выпили, но он нам еще не пел. Теперь он споет у вас… — Платон Львович спросил уже не в трубку: — Не правда ли, вы споете? Прежде всего романсы Чайковского. Потом что пожелаете. А в заключение арию Демона…

Я не слышал, что ответил Иоким Викторович. Я сказал:

— Великолепно. А кто ваш второй гость, которого вы привезете?

— Знаете, Федор Федорович, пусть это будет для вас сюрпризом. Согласны? Как? Ах, хотя бы какой-нибудь намек? Я знаю, что вы любопытны. Хорошо: мы привезем одного вашего родственника. Нет-нет, никаких уточнений. Сюрприз есть сюрприз. Мы благодарим за любезное приглашение и через час будем у вас.

Я велел Элли поставить на стол бокалы, собственноручно достал из-за вильтмановских зеркальных стекол и откупорил две бутылки миньяла и рядом поставил хрустальное блюдо с соленым миндалем и коробку сигар. Занимаясь всем этим, я думал: что это за родственник, которого они привезут с собой? Поскольку он находился в обществе мужчин, пьющих вино, значит, это мужчина… Может быть, какой-нибудь из сыновей брата Юлиуса? Но они в большинстве своем рассеяны по всему свету. Насколько мне о них известно. И почему это должно быть для меня сюрпризом? Я с моими родственниками никак, или почти никак, не общаюсь. Сам даже не знаю почему… Я думал: ну будем надеяться, что из этого сюрприза не вылупится какая-нибудь неприятность. И будем надеяться, что мы всё прекрасно уладим, даже если в их сюрпризе окажется зачаток какой-либо неприятности, о чем Платон Львович не подозревает… Тут три господина навеселе и прибыли.

Платона Львовича я не видел с самой пасхи и не мог отказать себе в удовольствии поддразнить его за то, что его embonpoint [181] Дородность ( франц .). за два месяца великолепно расцвела. Но он на это, как всегда, только смеялся и показывал свои все еще удивительно сверкающие зубы. С ними был и мой неведомый родственник. Ибо этого тридцатилетнего коренастого господина со щеткой светлых волос и в очках мне раньше видеть не доводилось. Но прежде чем я начал с ним разговор (его звали Артур Иосифович Капп, и он будто бы композитор) [182] Капп Артур (1878–1952) — эстонский советский композитор и педагог. Засл. деятель искусств ЭССР. — до того и еще прежде, чем мы сели, я произнес коротенькую поздравительную речь, обращенную к Тартакову. Я говорил о нашей радости по поводу того, что человек с таким хорошим вкусом и столь большим сценическим опытом сможет теперь властвовать в Мариинском театре. И о нашей надежде, что Иоким Викторович при его важной работе главного постановщика найдет время и в дальнейшем пленять слушателей великолепным исполнением ведущих ролей. Et cetera. Его ведущие роли я не спешил перечислять, потому что не знал, какую из них он считает сейчас коронной. А в предметах, не имеющих для меня первостепенного значения, лезть вперед со своим личным вкусом я не склонен. И разумеется, ни в малейшей степени, даже не в плане возражения, я не дал понять, что, по мнению иных знатоков, его некогда действительно исключительный бархатный баритон был уже не в лучшей форме. Я в достаточной степени далек от музыки, чтобы самому это заметить, и мои разговоры о ведущих ролях выглядели совершенно искренними. Мы намеревались выпить свои бокалы за здоровье Иокима Викторовича стоя. Мы уже поднесли их к губам, как господин Капп заявил: