Андрей Пиперов - Целебный яд

Раздался громкий крик:

— Мой зонтик! Мой зонтик! Умоляю вас, Нил, прикажите достать мой зонтик!

Нил Куленс растерялся. Все произошло так быстро и неожиданно. За кормой клипера виднелся маленький красный зонтик огорченной барышни, а перед ним стояла сама она — его кузина, дочь главы фирмы, собственница корабля.

— Спустить лодку! — громко скомандовал он.

Матросы собрались у борта и, посмеиваясь, смотрели в направлении мелькавшей вдали маленькой красной точки.

Команда заставила людей вздрогнуть.

— Спустить лодку! Живее! — еще раз скомандовал Куленс.

Двое матросов бросились к лодке, но вдруг перед Куленсом вырос Иоганн и спокойно сказал:

— Господин помощник, оставим зонтик. Из-за него не стоит рисковать людьми. Волнение усиливается. Погода сейчас кажется хорошей, но барометр падает, скоро должен подняться сильный ветер. Ожидается волнение в семь баллов. Излишне…

— Кто разрешил вам возражать против распоряжений вашего начальника? — возбужденно закричал Куленс. — Вы не имеете на это никакого права! Скорее лодку, говорю я вам!

— Но, господин начальник, бессмысленно… Если бы дело шло о человеке, я первый бросился бы в воду. Но… из-за зонтика…

— Спустить лодку! Приказываю! — отрезал Куленс. — Назначаю вас на одну вахту вне очереди. О вашем бунте доложу капитану.

— Господин Куленс, я тоже присоединяюсь к мнению Иоганна. Прошу вас отменить ваше распоряжение. Не следует рисковать из-за зонтика людьми.

Слова эти произнес Карл Хасскарл.

Нил Куленс повернулся, посмотрел на него, гневно сжав губы.

— Вы наш пассажир! — резко сказал он, делая ударение на слове „пассажир“. — Единственное, что входит в ваши обязанности, это строго соблюдать установленный на корабле порядок.

К собравшимся подошел Фердинанд Клаас. Он сразу же разобрался в сложившейся обстановке.

— Мне кажется, что сударыня сама разрешит этот вопрос, — спокойно сказал он с любезной улыбкой. — Она не могла знать, что спасение зонтика связано с большим риском. Я обещаю, что в Бордо она получит в подарок самый красивый красный зонтик, который когда-либо был сделан во Франции.

Слова первого помощника как будто успокоили Аниту. Она действительно не имела представления о том, как должно произойти спасение ее зонтика. Она знала лишь, что это ее любимый зонтик и что его любой ценой надо достать из воды. Что для этого нужно было спустить лодку, матросам отплыть от корабля, отыскать зонтик и вернуться обратно, рискуя при этом жизнью, так как ветер с каждой минутой крепчал и волнение усиливалось… Нет, столь сложным это ей не казалось.

Однако строгая учтивость Фердинанда Клааса заставила ее промолчать.

— По местам! Спуск лодки отставить! — строго приказал первый помощник капитана.

Матросы разошлись.

— Забота о людях — необходимое условие успешного плавания, — серьезно заметил Клаас, обращаясь к Куленсу. — Мы не должны его нарушать без крайней необходимости.

Нил Куленс демонстративно повернулся к нему спиной и направился на нос корабля. Он негодовал. Все же авторитет его не был подорван — своевольный Иоганн не был освобожден от наложенного на него наказания. Клаас не мог отменить его распоряжения. Пусть все знают, как наказывает Нил Куленс!.. Сделавшись вторым помощником капитана только благодаря родственным связям с ван Снуттеном, Куленс никогда не был настоящим моряком, ни по призванию, ни по подготовке. Есть люди, у которых любовь к морскому делу заложена в крови, они как бы родились моряками. Другие трудом и прилежанием осваивают его с течением времени. О Ниле Куленсе нельзя было сказать ни того, ни другого. Он стал моряком случайно, так же, как случайно мог стать торговцем или фабрикантом, в зависимости от того, в какую сторону была бы направлена протекция его богатого дядюшки.

Вечером, когда уже совсем стемнело, Карл вышел из душной каюты отдохнуть после продолжительного чтения. Свежий соленый воздух действовал на него ободряюще. Волнение усилилось, корабль довольно сильно качало, но Карл надеялся, что справится с морской болезнью.

На палубе он увидел вахтенных матросов. Они перекидывались веселыми шутками, и их уверенность в себе успокоила его.

Укачиваемый монотонным движением корабля, он не заметил, как к нему кто-то приблизился.

— Благодарю вас, минхерр! Благодарю от имени всех матросов!

Карл резко обернулся. Перед ним стоял Иоганн. Они улыбнулись друг другу, и Карл пожал протянутую ему руку. Это было честное рукопожатие.

— Считаю, что я первым должен был бы вас приветствовать! — сказал он. — Вы так смело выступили на защиту своих товарищей. Кроме того, вы были несправедливо наказаны вашим начальником.

Матрос вздрогнул. Он сунул руку в карман брюк, достал коротенькую трубочку и стал медленно набивать ее своими огрубевшими пальцами. Потом он закурил, посмотрел вдаль и неторопливо сказал:

— Видите мою седую голову? Я давно привык к несправедливости. Меня часто наказывают. Вахта вне очереди — для старого моряка это пустое. Тяжело смотреть, когда этот кавалер готов бесцельно жертвовать жизнью матроса… Вот, что меня огорчает…

Он, видимо, не спешил уходить.

— Матросы свыклись с опасностями. Когда это действительно необходимо, мы с готовностью боремся с ними. — Даже юнгу спросите, за Фердинанда Клааса каждый из нас готов броситься в воду. А это потому, что каждый знает, что если он приказал, то это так и нужно! Справедливость прежде всего! Это говорит вам Иоганн, который не раз видел, как много людей сделалось добычей хищных акул.

Слова его были просты и правдивы.

Карл еще с первого дня почувствовал расположение и симпатию к этому старому морскому волку. За суровым, загоревшим на солнце, обветренном и изрытым оспою лицом матроса чувствовалось какое-то покорившее молодого ученого скрытое величие души. Искренность, с которой обратился с нему Иоганн, еще больше тронула и привлекла Карла.

— Собственно говоря, — обратился матрос к Карлу, — я кое за что должен перед вами извиниться.

— Извиниться? Что же это вы начинаете с того, что благодарите, а потом извиняетесь!

— Когда честный человек сознает свою ошибку, он должен ее исправить. Иначе где же будет его честность, минхерр?

— Что же тревожит вас, Иоганн, любопытно было бы мне знать?

— Несколько дней назад, вот в такой же точно вечер, я вас обидел, минхерр, проявив к вам недоверие. Простите меня! Я был неправ!

— Так вот в чем дело! — развеселившись, воскликнул Хасскарл. — Не беспокойтесь! Это с каждым может случиться.

— Мы, матросы, народ недоверчивый, минхерр. Такими нас делает наша профессия. Морю никогда доверять нельзя, так как никогда не знаешь, какие оно тебе готовит сюрпризы. Но тогда я к вам отнесся несправедливо и теперь искренно в этом раскаиваюсь. Несмотря на свою матросскую недоверчивость, я должен был вам поверить.