Богумир Полах - Возвращение Иржи Скалы

Кадык на худой шее человека с золотым зубом бешено запрыгал. С лица вольнонаемного Доудеры исчезло воинственное выражение, и он смущенно перевел взгляд на Кшанду.

Кшанда встал, оперся костлявыми пальцами о край стола. Глаза его налились кровью. Но не успел он еще открыть рот, как раздался спокойный голос инструктора крайкома:

— А ты ознакомился с материалами проверки майора Скалы? Просмотрел протоколы заседаний парткома, поинтересовался, как он вел партийную работу?

— У меня есть свои материалы! — отрезал Кшанда. — На всех вас есть! И на тебя тоже, товарищ! — И он бросил угрожающий взгляд на инструктора крайкома.

В косоватых глазах инструктора мелькнуло веселое выражение, потом они в упор уставились в лицо Кшанды.

— А зачем же ты припрятываешь эти материалы, товарищ Кшанда? — негромко спросил он.

— Это мое дело, — резко ответил Кшанда.

— Нет, не твое! — хладнокровно возразил инструктор. — А если это так, тогда товарищ Скала прав, говоря, что ты действуешь методами бывшего секретаря крайкома.

— Прошу меня не учить! — вскипел Кшанда. — Я отвечаю перед руководством комиссии партийного контроля и больше ни перед кем.

— Ты отвечаешь перед партией, товарищ, — невозмутимо продолжал инструктор. — Перед пар-ти-ей! — повторил он почти увещевающим тоном. — Вот так же говорили здесь многие партработники: я, мол, отвечаю перед секретарем крайкома. Жена майора Скалы говорила то же самое. Потому-то тебя и прислали сюда, что здесь гнули такую линию. И я, со своей стороны, предлагаю тебе воздержаться от таких реплик, — осадил он Кшанду, который готов был разразиться криком.

Сидящие за столом смущенно покашливали, представитель райкома сидел как на иголках. Только красивый лейтенант из Восточного корпуса генерала Свободы, восторженно улыбаясь, смотрел в невозмутимое лицо инструктора крайкома. Все облегченно вздохнули, когда Кшанда презрительно поджал губы и, чуть помедлив, уселся на свое место.

— Партия учит нас воспитывать людей, по-моему, это ясно, — продолжал инструктор, заскорузлыми пальцами металлиста разминая сигарету. — Учит воспитывать их на ошибках. Путем последовательной и повседневной критики. Втихую подобрать материал о ком-то и выложить его, когда надо избавиться от человека, — это, товарищи, приемчики буржуазных политиканов типа Швеглы и Бенеша. Наша партия такие методы отвергает. Это ясно и на примере Роберта Шика. Если у тебя есть какие-нибудь материалы о недостатках в этой партийной организации или доказательства моей плохой работы, выкладывай их, товарищ, здесь, прямо!

Инструктор спокойно закуривает сигарету и беглым взглядом обводит присутствующих. Все как-то приободрились, только Доудера нервно грызет ногти. «К кому же присоединиться? — встревоженно думает он. — Этот тип с золотым зубом опасен, — что, если у него есть материальчик и на меня? Выложит сейчас, здесь, при всех, что тогда? Все накинутся на меня, уж конечно, накинутся, Скала первый…» Доудера косится на представителя комиссии партийного контроля и чувствует, как по спине бегут мурашки.

Но вот снова говорит майор Скала. Он начинает тихим голосом, даже не попросив слова у председателя. Скала рассказывает, что сегодня, до начала этого заседания, ему звонил отец. Старик перепуган: вчера вечером у них в деревне какие-то люди расспрашивали коммунистов об Иржи Скале, диктовали машинистке протоколы показаний. Разумеется, старый учитель разволновался, особенно после того, как сын не явился ночевать… Скала на минуту замолкает, потом добавляет тихо:

— Родители боялись, что и я…

— Арестован? Говори, не стесняйся, — подбадривает его инструктор, в упор глядя на человека с золотым зубом.

— Да, мы расследовали… разумеется… это наше право, — говорит тот уже далеко не с таким апломбом, как прежде.

— И обязанность, — спокойно добавляет инструктор. — Вопрос только в том, не следовало ли сперва поговорить с товарищем Скалой, а потом проверять его показания. И даже, может быть, в его присутствии. Сядь, сядь на место! — говорит он вскочившему Кшанде. — Ведь вы партийные товарищи, а не враги. Впрочем, я не настаиваю и не собираюсь вмешиваться в твою работу.

Человек с золотым зубом снова садится, с мученическим видом поджав губы.

— Ну, а ты что хочешь сказать? — обращается инструктор к лейтенанту из Восточного корпуса армии, который тянет руку, прося слова.

— Кто ведет собрание: ты или председатель? — срывается Кшанда.

— Верно! — добродушно кивает инструктор. — Как-то нечетко пошло наше собрание. Извини, — с улыбкой поворачивается он к председателю.

— В чем, собственно, дело? — спокойным звучным голосом начинает красивый лейтенант. — Секретарь крайкома Шик выдвинул майора Скалу на должность адъютанта. Вернее, командующий выбрал его и утвердил в Праге по предложению Шика. Допускаю, что Шик составил ему протекцию. Но спрашиваю всех вас: проявил себя Скала за все это время карьеристом? Нет! В партию он вступил через два года, только когда сам разобрался во всем. Но, еще будучи беспартийным, он вместе с нами, коммунистами, боролся за выполнение Кошицкой программы, которую тут саботировали. Да, товарищи, саботировали, говорю это с полной ответственностью. Скажу больше: саботировали и са-бо-ти-ру-ют! Вот так, товарищ Кшанда!

— Это к делу не относится, — вяло возражает человек с золотым зубом.

— Относится! — не уступает лейтенант. — Относится, — повторяет он, — потому что мы, коммунисты, только теперь сможем по-настоящему вскрыть этот саботаж. Нетрудно будет выявить пособников генерала в этом деле. Но Скала, во всяком случае, не был среди них, это ясно уже сейчас.

— Товарищ председатель, требую, чтобы прения шли по повестке дня, а не на другие темы! — протестует Кшанда.

— Пожалуйста, — кивает оратор, прежде чем председатель успел вмешаться. — Так, значит, по повестке дня. О Скале. Обе проверки показали, что товарищ Скала — честный коммунист, всегда стремившийся к правде. К нашей партийной правде. Ради этой правды он отказался от дружбы с Шиком, потерял благосклонность генерала, разошелся с женой. Я, товарищи, уверен, что, не будь разоблачен Шик, майора Скалу рано или поздно сняли бы с должности и, быть может, даже поставили бы вопрос об исключении его из партии. — Лейтенант помолчал и тихо добавил. — Совершенно так же, как сейчас!

Настала такая тишина, что было слышно, как кто-то нервно чиркает спичкой. Это капитан Нигрин дрожащей рукой закуривает сигарету.

— Задумайтесь над этим, товарищи, — помолчав, продолжает лейтенант. — Не в том дело, останется ли Скала адъютантом командующего. Из-за этого он плакать не будет, и это дело нового командующего. Но нельзя обижать честного коммуниста, вот что главное. И потому я думаю, мы должны сейчас сказать, что Скала — хороший партиец и честный человек, что, собственно, одно и то же.