Жан Лаффит - Весенние ласточки

«Ну, чем ты сегодня нас угощаешь?» Сидони проверяла содержимое буфета и всегда находила, чем их покормить. Рожэ бывало съедал остатки ужина. Милу — кусок вареной ветчины (сырую он не ел).

Мужчины уходили в поле, а Сидони либо принималась за стирку, либо ухаживала за только что вылупившимися цыплятами… Словом, дел у нее всегда хватало… Освободившись, она отправлялась помогать мужу и сыну. Работу на винограднике она знала не хуже, чем мужчины, и разве что не ходила за плугом, а косой, граблями, лопатой и тяпкой она орудовала с большой ловкостью, но предпочитала все делать руками, и они у нее были покрыты ссадинами от полки, от подвязывания лоз и собирания хвороста. Около полудня она уходила домой, чтобы успеть приготовить обед. Она накрывала на стол, после еды убирала посуду, мыла ее, а во время послеобеденного отдыха развешивала белье, варила в котле картофель и свеклу для свиней. Так она работала до самого вечера и ложилась последней. Круглый год она трудилась, не зная устали, даже в дождливые дни и зимой у нее всегда была работа: вычистить хлев или залатать мужу брюки. По субботам она отправлялась на рынок, чтобы продать несколько дюжин яиц или корзину фруктов, и это был ее отдых. Летом она любила ходить в лес за белыми грибами; обычно она их мариновала или продавала в городе. Иногда, по воскресеньям, когда мужчины после вкусного обеда уходили на охоту, Сидони разрешала себе наконец посидеть перед домом. Она беседовала с соседкой или же вязала толстый шерстяной пуловер своему Милу, который должен был скоро уйти в армию.

Сидони обрадовалась приезду Луи и Ирэн, они внесли разнообразие в ее монотонную жизнь. Луи таскал ей воду, приносил дрова и смешил ее до слез, подражая местному говору. Ирэн мыла посуду, накрывала на стол и так старательно убирала свою комнату, что она стала неузнаваемой.

— Мы в ней не будем теперь ночевать, — говорила Сидони. Они с Рожэ предоставили гостям единственную приличную комнату в доме, а сами спали в каморке, служившей одновременно чуланом.

Сидони расспрашивала Ирэн, как та живет в Париже. Ей казалось очень трудным высидеть целый день в конторе, и она не понимала, как можно готовить в кухне размером в два квадратных метра. Но самое большое впечатление на нее произвел рассказ Луи о прессовщицах его завода. Руки девушек в кожаных браслетах прикреплены к станку. Штамп станка то поднимается, то опускается, вырезая детали, работницы все чаще и чаще нажимают на педаль, и количество ударов пресса доходит до двух тысяч в час.

— Мы по крайней мере хоть не привязаны, — сказала Сидони.

Она находила Ирэн хилой, считала, что та зачахла, когда работала на заводе, и не позволяла гостье утомляться.

— Бросьте, — говорила Сидони, — вы же приехали отдыхать, — и вырывала у Ирэн веник, забывая, что у нее самой расширение вен и кровь приливает к голове, когда она слишком долго стоит у плиты.

Сидони вскочила с места, воодушевленная внезапным решением:

— Я поеду туда!

— Куда?

— Ясно куда — повидаться с Рожэ. Не может быть, чтобы меня к нему не пропустили.

Луи пытался ее убедить подождать еще немного, но она настаивала на своем:

— Я не успокоюсь, пока его не увижу. Отвезу ему чистое белье и жареную курочку.

Впервые в жизни она пускалась в такое далекое путешествие, и на сборы у нее ушло полночи. Утром она уехала в Бордо.

Луи с Ирэн одни остались сторожить дом, Милу на соседней ферме помогал молотить хлеб. Сидони сварила гостям полную кастрюлю супу, достала гуся, законсервированного в собственном сале, и оставила все необходимое для ухода за скотом.

Они чудесно провели время, весь день не видели ни души, даже почтальон не заходил на ферму. Они так рьяно работали, что в увлечении даже забыли включить радио в час последних известий. Когда Милу к вечеру зашел, чтобы покормить скот на ферме, работа кипела. Ирэн мыла пол в кухне, Луи выпалывал траву вокруг дома.

— Мать еще не вернулась?

— Нет.

— Она должна была приехать с шестичасовым поездом. Боюсь, что ей трудно будет оттуда выбраться. Говорят, в Бордо забастовка расширилась.

Луи успокоил Милу — ничего серьезного там не происходит, и она, по-видимому, сядет в следующий поезд. А ее задержка, возможно, хороший признак…

Сидони вернулась, когда уже стемнело. Милу первый услышал шум велосипедного моторчика. Сидони была вся в поту и в очень взбудораженном состоянии.

— Ну, друзья, какие у меня были происшествия — думала, никогда не доберусь!

— А Рожэ вы видели?

— Да. Вообще много всего повидала.

Едва отдышавшись, она принялась рассказывать о своей поездке.

— С утра все и началось. Хорошо, я приехала на вокзал заранее, а то и места не достала бы. Пассажиры так скандалили, что заставили прицепить еще один вагон. Приехали в Либурн, стоим и чего-то ждем. Вдруг появляется железнодорожник и объявляет: поезд дальше не пойдет. Вы бы видели, какой поднялся шум! Пассажиры пошли к начальнику поезда. Я стояла среди толпы. Наконец один вокзальный служащий, очень славный, сказал мне, что, если меня устраивает, я могу поехать товарным поездом. В вагоне нас было человек двадцать, и мы в конце концов добрались до Бордо.

— Долго ехали?

— Больше двух часов, представляете себе? Какой-то паренек всю дорогу шутил и смешил нас. Он уверял, что повторяется тридцать шестой год. Вы помните, что тогда было?

Так начался наполненный волнениями день Сидони. Сперва она потеряла адрес адвоката, который ей дал Луи, потом совершенно случайно нашла его контору. Адвокат еще не пришел. Сидони предложили зайти попозже. Она решила воспользоваться этим временем и позавтракать на террасе маленького кафе на набережной; там ей подали вино, которое не идет ни в какое сравнение с ее собственным. В конце концов она добилась, чтобы ее пропустили в тюрьму…

— Нас заставили ждать в коридоре, и все говорили шепотом, как в церкви. Какой ужас, подумать только, что мой Рожэ должен там сидеть, словно он какой-то жулик… Подойти к нему мне не разрешили, и я говорила с ним издали, через решетку. До чего мы дожили! Вы бы видели, как он был доволен. Когда он меня увидел, у него потекли слезы. Он не знал, что мне сказать. Больше всего его беспокоило, кто будет работать вместо него. Но он считает, что его продержат недолго. Его адвокат, молоденький, но очень милый, рассказал ему, сколько народу за него хлопочет.

Сидони пространно описала свидание. К сожалению, оно было очень коротким. Рожэ уже три дня не брился и показался ей похудевшим. И все же настроение у него бодрое. Он сидит в камере с каким-то забавным, по его словам, человеком, который арестован за долги. Курице и остальной еде он обрадовался. А вот вино ей запретили передать. Ему оставили немного денег, и он может покупать в тюремной лавчонке всякую мелочь: мыло, бумагу, табак. Он просил передать Ирэн и Луи, чтобы они о нем не беспокоились. Его адвокат подал прошение об освобождении его на поруки. Рожэ просит, чтобы Милу ему писал ежедневно. После свидания с Рожэ Сидони немного успокоилась, но вот тут-то и начались главные трудности…