Жан Лаффит - Весенние ласточки

У Жака стоял комок в горле…

Соседнюю дверь открыла маленькая женщина с круглым, милым лицом. Первой заговорила Жаклина:

— Доброе утро. Мы пришли поговорить с вами об одном очень важном деле и попросить вас подписать…

Женщина отпрянула.

— Я ничего не подписываю…

Вмешался Леон.

— Мадам, вы, наверное, замужем… если ЕОС будет создано, вашего мужа могут услать далеко от дома…

— Мой муж в погребе. Да вот и он сам.

Огромный детина, настоящий геркулес, оглядел их и не ответил на приветствие.

— Они пришли, чтобы ты подписал… сейчас они тебе объяснят… Простите, но мне надо на кухню…

Леон только успел сказать несколько слов, как атлет, побелев, угрожающим жестом показал им на дверь и крикнул:

— Вон!

— Свихнулся малый, — сказал Леон, когда они вышли на площадку.

Жаку нанесенное оскорбление придало решимости, и он позвонил в третью дверь… Толстая женщина с засученными до локтя рукавами возмущенно посмотрела на них, говоря всем своим видом, что она не выносит незваных гостей.

— Мы хотим попросить вас подписать… — начал Жак. — Надо сорвать ЕОС…

— Очень сожалею, но мужа нет дома… А я не разбираюсь в политике…

— Сударыня, создание ЕОС даст Германии право перевооружиться… И может снова вспыхнуть война…

Толстуха убежала подкрутить газ под баком с бельем и вернулась, вытирая руки.

— Ну, раз это против войны, так дайте мне вашу бумагу… Мы были в эвакуации… наш дом разрушен бомбежкой…

Увидев одну только подпись холостяка, она заколебалась. Леон Бурген показал ей другие листы, заполненные фамилиями, и объяснил:

— Ваш дом мы только начали обходить.

— Надеюсь, вы не были у моих соседей? Этот жилец сотрудничал с оккупантами.

— Мы только что от него…

— Ну, детки, вы достойны уважения, если такие мерзавцы не отбивают у вас охоты… Ладно, раз вы боретесь против войны, я подпишу, чтобы вы не ушли с пустыми руками. А уж за подписью мужа вам придется еще раз прийти. Да вам, наверное, не привыкать?

— Конечно, — ответил Жак.

Он вышел с торжествующей улыбкой. Это была его первая победа.

— Видишь, не так уж это трудно, — сказал ему Леон. — С женщинами всегда так: они или подписывают, или просят зайти попозже, чтобы застать мужа.

Они спустились этажом ниже. Им открыла маленькая старушка, которую так и хотелось назвать бабушкой. Она любезно пригласила их:

— Входите, дорогие. Чем могу быть вам полезна?

Леон подмигнул Жаклине, предлагая отвечать.

— Сударыня, над нами нависла огромная опасность, — начала девушка.

— Деточка, говорите громче, я глуховата.

— Над Францией нависла большая опасность… Районный комитет защиты мира поручил нам собрать подписи против ЕОС… ЕОС — это…

— Я знаю, что это такое.

— Ну, раз вы знаете, вы не откажетесь подписать наш протест.

Старушка с сомнением покачала головой.

— Вы очень молоды и, по-видимому, мужественная девушка, раз вас не отпугивает хождение по этажам. Значит, вы в это верите, вы и ваши друзья?

— Верим.

— А я, видите ли, старая женщина и знаю, что подписями ничего не добьешься. Мой муж погиб в шестнадцатом году. Он знал, что воевать люди будут всегда. Мой сын был убит в сорок четвертом году, в момент освобождения… Вы не обратили внимания на мемориальную доску на воротах Люксембургского сада? Там его и подобрали… Так вот, несмотря ни на что, все повторяется… дурные люди живы, они жаждут мести… они хотят получить в свое распоряжение весь мир, да еще и луну и звезды в придачу…

Старушка взяла листок с текстом протеста. Бургену показалось, что она собирается его вернуть, и он поспешно сказал:

— У нас есть еще подписи… заполненные уже листы, мы можем вам их показать… у нас тысячи подписей… Этот протест мы подадим депутатам, и если все его подпишут, они вынуждены будут считаться с нашей волей…

— Значит, вы их пошлете депутатам? Неплохая мысль. Я думала, вы собираетесь оставить эти листы у себя, а общий итог напечатать в газете.

«Видимо, она читает «Юманите», — решил про себя Леон и добавил:

— Я убежден, что ваш муж и ваш сын, который погиб героем, посоветовали бы вам дать свою подпись.

— Я и не отказываюсь. Пройдите в гостиную, я возьму очки.

Она подошла к окну и попросила Жаклину:

— У вас хорошее зрение, посмотрите, не играют ли дети на тротуаре?

— Нет, никого не видно.

— Жалко, один мальчик всегда выполняет мои поручения, мне ведь трудно ходить…

— Если вам нужно что-нибудь купить, я могу сбегать…

— Очень хорошо, принесите мне хлеба. Подождите, вот деньги.

Жаклина проворно спустилась вниз и столкнулась с консьержкой.

— Вы откуда?

По ее виду Жаклина сразу догадалась, что кто-то ей пожаловался. По-видимому, геркулес с пятого этажа. И она откровенно рассказала о цели своего прихода…

Консьержка зазвала девушку в свою комнату и предупредила ее:

— Говорите потише. Наш Адольф уже поднял крик.

— Ваш Адольф? Кто это?

— Так его прозвали жильцы. Болван, с которым никто не разговаривает.

Жаклина рассмеялась.

— Да, этот господин не отличается любезностью.

— Вы снисходительны. Во время войны он был любезен и даже слишком, поверьте мне. Он перекинулся к фрицам и носил их форму. А сейчас работает шпиком или чем-то вроде этого…

Жаклина ушла за хлебом и на обратном пути снова встретилась с консьержкой.

— Кстати, перед уходом зайдите ко мне с вашим листом, — сказала та. — Боже мой, не стучите каблуками по лестнице. Адольф способен вызвать фараонов… я хочу сказать — полицейских.

— Мы можем продолжать?

— Только действуйте тихо. Ну а в случае чего — я вас не видела…

Старушка горячо поблагодарила Жаклину. Она не только дала свою подпись, но еще обещала принять участие в какой-нибудь делегации при условии, если не надо будет далеко идти и если за ней зайдут. Когда они уже вышли из квартиры, старушка неожиданно открыла дверь и тихо предупредила:

— Только не ходите к Адольфу. Он живет этажом выше, средняя дверь.

— Мы знаем, спасибо. А с вашим соседом вы знакомы?

— Тоже не сахар.

— Нас выставят?

— Нет, но у него вы ничего не получите. Он читает «Фигаро».

Посоветовавшись, они решили оставить этого жильца напоследок. Предстояло еще побывать в семи квартирах. Особых происшествий у них больше не было. Две молодые женщины приняли их довольно любезно, но попросили зайти попозже, когда мужья вернутся с работы. В двух квартирах им не открыли — наверно, никого не было дома. В остальных трех все подписали без разговора: двое стариков, одинокая женщина и инвалид, который подписал не только за себя, но и за своих двух сыновей. После этой удачи они решили отправиться к читателю «Фигаро».

Им открыла дверь изящная девушка и провела их в комнату.