Урсула Рютт - Слушается дело о человеке

Брунер несколько раз вздохнул полной грудью и погрузился в работу. Обедать он пошел одним из последних.

По дороге к трамваю Брунер случайно поравнялся с двумя элегантно одетыми мужчинами. Старший шел, жеманно семеня, и старался ни на шаг не отстать от младшего. Брунер последовал за ними. В семенящем господине он узнал юрисконсульта, доктора Себастьяна Шнапа.

Однако они беседовали не о нем и не о его деле и вообще не говорили о истории с велосипедом. Брунер решил было отстать, но тут он услышал нечто, приведшее его в чрезвычайное изумление. Они говорили не на родном языке. Брунеру было досадно, что он никак не может оторваться от них и перейти на другую сторону улицы.

— Comme je suis heureux de vous rencontrer, mon ami! [3] Как я счастлив, что встретил вас, дорогой друг! (франц.). — сказал доктор Шнап почти нежно, обращаясь к незнакомцу.

— Le plaisir est partagè, mon cher! [4] Взаимно, мой дорогой! (франц.). — ответил тот.

Вдруг юрисконсульт положил руку на плечо своего спутника и привлек его к себе.

— Vous êtes un beau garçon, — прошептал он. — Il faut absolument nous revoir [5] Вы красивый мальчик, нам необходимо встретиться! (франц.). .

— Naturellement, volontiers, mon cher, — подтвердил тот, польщенный. — Vous allez me donner de vos nouvelles [6] О, разумеется, охотно, мой дорогой. Вы дадите знать (франц.). .

— O, voulez-vous dîner chez moi? Jeudi? Je suis tout seul à la maison. Ma femme va passer quelques jours à la campagne. l’ai une bouteille de Bordeaux. Voulez-vous [7] Не пообедаете ли вы у меня. В четверг? Я совершенно один. Жена уехала на несколько дней за город. У меня есть бутылка бордо. Вы согласны? (франц.). .

— Merci, comptez sut moi [8] Мерси. Рассчитывайте на меня (франц.). ,— и на щеках младшего появились миловидные ямочки.

К сожалению, в эту минуту между собеседниками и Брунером затесался какой-то паренек с печной трубой под мышкой. Он очень куда-то спешил.

— Милый черненький плутишка, — сказал доктор Шнап, повернувшись с улыбкой ему вслед, и исчез со своим спутником в воротах дома.

Мартин Брунер поспешил к трамваю. Но тут его задержала бедно одетая женщина и спросила, не он ли — извините, пожалуйста, — не он ли начальник отдела Брунер. Он? Тогда не может ли он помочь ей в одном деле, потому что хозяин, у которого она снимает комнату, пьяница и хулиган. Он грозится разбить ей голову и выставить ее за дверь. А самый младший из ее ребятишек, — извините, пожалуйста, — но он скоро должен родиться. А муж, тот даже и в ус не дует. Так вот, не будет ли он так добр и не поговорит ли с хозяином как лицо официальное. Ведь не может же она с детьми выселиться на улицу!

— Я уже была в суде — мне велели подать жалобу в письменном виде и изложить суть дела, — прибавила она робко.

— Я не имею к этому никакого отношения, милая, — пояснил Брунер. — Но хорошо, я пойду с вами.

Женщина, задыхаясь, торопливо шла вперед. Она свернула в тесный, застроенный низенькими домишками квартал. Пахло селедкой и пивом.

Остановившись перед высокой деревянной дверью, женщина испуганно посмотрела на Брунера.

— Вот тут, извините, пожалуйста, вот тут я живу.

В эту секунду дверь стремительно растворилась. Раздался скрип ржавых петель. Беременная вздрогнула. Заполняя весь проем двери, на пороге появился огромный коренастый человек с багровым лицом.

— Ах, вот оно что, — захохотал он во всю глотку. — Ах, вот оно что! Вы, видно, ко мне? Ну что же, вам повезло. У меня как раз самое подходящее настроение для гостей.

Брунеру ударило в нос спиртным перегаром. Ему казалось, что он задохнется, и он крепко сжал губы, стараясь не дышать. Напрасно! Он отвернул голову. Тоже напрасно. Он сделал шаг назад, но запах алкоголя преследовал его. Тогда он зажег сигарету, хотя вообще не курил.

— Мне хотелось бы только узнать, вкусна ли водка? — сказал Брунер, поворачиваясь к багровой роже и стараясь проверить впечатление от своих слов.

Коренастого, очевидно, позабавил его вопрос.

— О, благодарю за внимание. К счастью — ик! — водка вкусна по-прежнему. У меня только она — ик! — и осталась. Она совершенно в таком же положении, как я. Поэтому мы с ней друзья. Ей не осталось ничего другого, как только остаться.

Он вынул из рваного кармана пробку, тщательно осмотрел и вдруг запустил ею в стену соседнего дома. Потом так же молча полез рукой во внутренний карман пиджака и вытащил бутылку средней величины.

— Будьте здоровы! — сказал он, встряхнув бутылкой, и затянулся.

— Может быть — ик! — сударь, и вам угодно? — Он протянул бутылку Брунеру и вдруг увидел свою жиличку.

— Ага, и крольчиха здесь! Это, верно, она вас привела? Правда? Что, не вышло? Меня не проведешь! Я все знаю.

— Да что тут знать? — робко вставила женщина. — Тут и знать нечего. Это вот господин чиновник магистрата.

Человек раскатисто захохотал и спрятал бутылку.

— Ага, угадал. Я знаю, все знаю! Она, верно, боится, что я ее убью? Правда? Да нет, нет, не убью! Какой я убийца! Ик! Да не стану я бить ее. Не стану. Ик!

Он снова основательно приложился к бутылке, словно желая сделать последний глоток, и попробовал запеть:

И, продолжая разговор, сказал, поглаживая бутылку:

— Ведь мы с ней друзья. Жены нет — чертов рак, — Францля нет, никого нет. «Ах, мой милый Августин», — Францль умер в колыбели. Твое здоровье, Францль!

Он поднял бутылку, улыбнулся кому-то невидимому и снова опустил ее.

— Никакой работы. Ни дома, нигде. Не жизнь, а дерьмо, да, дерьмо. — Он покосился на женщину. — А вот эта здоровая. Удивительно здоровая баба. Плодится, как крольчиха. Чертов рак. Ик!

— Вы тоже поразительно здоровый человек, — перебил его, улыбаясь, Брунер. — Вам бы только поменьше пить, приятель. Пейте поменьше, да с толком.

Он положил руку на плечо пьяного.

— У вас обязательно будет и жена хорошая, и Францль впридачу. Подумайте только, мужчина в цвете лет — господи, да просто говорить смешно. Уж такой человек, как вы, обязательно пробьется.

Пьянчуга прислушался к его словам. Неужели он не ослышался? Глаза его расширились и заблестели, как мягкий голубой шелк. Опустив голову, он стоял, погрузившись в счастливую мечту. А ведь действительно, если поразмыслить как следует, он мужчина в цвете лет — ик! — в самом цвете. Он человек, подающий надежды. Чрезвычайно интересный человек. Он ударил себя в грудь, склонил голову набок и спросил:

— А что же мне пить, господин начальник?

— Поменьше.

— А это Тоже — ик! — это тоже водка, господин начальник?

Еле держась на ногах, он покачнулся и предусмотрительно прислонился к облупившейся стене.

— Да, разумеется, это тоже водка — для отвычки.

— Нет, тогда нам с ней не по дороге, с этой «поменьше» — с водкой для отвычки. У меня ужасное отвращение к этой «поменьше», настоящая апатия, если можно так выразиться. Н-не-ет…