Николай Асанов - Радиус взрыва неизвестен

Гущин спал на диване. Он привык к газетной работе и не находил ничего необыкновенного в том, что печатаются его снимки.

Они разбудили фоторепортера и все вместе вышли из редакции. Город утопал в прозрачных предрассветных сумерках, воздух был напоен каким-то необыкновенно тонким ароматом. Чащин спросил:

— Что это?

— Каштаны выбросили свечи! — сказал Бой-Ударов.

Чащин увидел в листве каштанов прозрачные, осыпанные цветами стебли и вспомнил о других свечах, виденных раньше. Те были красивее, хотя теперь он понял, что то были всего лишь трубочки магнолий.

Трофим Семенович проснулся в самом благодушном настроении. Воскресенье — день заслуженного отдыха. Он потянулся в постели, отбросил одеяло и с некоторым неудовольствием понаблюдал за колышущимся животом, который, казалось, жил отдельно от всего остального тела, даже сотрясался не в такт дыханию. Да, фигурка стала портиться!

Впрочем, для этого есть разные врачи, массажисты, физкультура — не та, в примитивном смысле слова, какой довольствовался Трофим Семенович в прежние времена, когда был грузчиком на мельнице и для отдыха крутил солнце на турнике, нет, та физкультура не для него! Существует еще и лечебная физкультура! Кстати, надо отдать приказ, чтобы в «Чинары» завезли все эти самоновейшие лечебные аппараты: механическую лодку, неподвижный велосипед и что там еще требуется. Тогда можно будет ездить в «Чинары» не только для того, чтобы половить рыбку и сыграть в преферанс, но и соединить приятное с полезным — заняться лечебной физкультурой.

Он накинул халат и прошел в ванную комнату. С тех пор как Трофим Семенович остался один, он предпочитал жить в гостиницах. Да и перебрасывали его с места на место так часто, что не было смысла обзаводиться домом. К тому же, чем плоха жизнь в гостинице? За трехкомнатный номер «люкс» он платил по договоренности с заведующим отделом коммунального хозяйства двадцать пять рублей в месяц, не надо было заботиться о еде: завтрак, обед и ужин ему подавали в любое время и всегда из первосортных продуктов. Лучше приберечь деньги на тот случай, когда придется уходить, так сказать, в тираж, тогда он купит маленькую дачку под Москвой или под Киевом и станет доживать свой век как всеми уважаемое частное лицо. А при его заработной плате и прочих возможностях скопить эти деньги не так уж трудно, даже ни в чем не ограничивая себя.

Приняв душ, он позвонил в ресторан, чтобы принесли завтрак.

В соседнем номере, кричал петух, куры стучали клювами по полу: сосед, директор Мылотреста, кормил свою птицеферму. Вчера по распоряжению Трофима Семеновича ему доставили в гостиницу два мешка комбикорма прямо с мельницы. Хотя этот докучный шум немного мешал сосредоточиться, но в общем Трофим Семенович был доволен соседом. Ни на одном совещании директор Мылотреста не критиковал Трофима Семеновича. Жизненный опыт Трофима Семеновича подсказывал, что чем больше раздашь таких мелких подачек, чем больше сделаешь поблажек, тем легче жить. Вот хотя бы Коночкин… Он как-то заикнулся, что его мамаша любит откармливать кабанов, у нее бывают удивительные экземпляры, по полутонне весом, — куда там экспонаты всяких сельскохозяйственных выставок, мадам Коночкина забила бы всех, если бы вздумала отправить своих кабанчиков на выставку! — но вот беда, корму не хватает! «Посудите сами, такой хряк съедает в день чуть меньше того, что он весит!» И Трофим Семенович немедленно включил показательное хозяйство Коночкиной в список подшефных организаций. А результат? Коночкин ухаживает за Виолой, вот-вот свадьба, а в газете он играет первостепенную роль!

В это время зазвонил телефон. Сосед спрашивал, читал ли Трофим Семенович сегодняшнюю газету…

Какая-то странная спазма на мгновение сжала сердце Трофима Семеновича. Голос пропал, и сколько он ни пытался произнести равнодушный вопрос: «А что там сегодня?» — получалось нечленораздельное мычание. Сосед подождал, подождал, потом неискренним голосом произнес:

— Что наша жизнь, картошка! Весной не посадят, так летом обязательно съедят! Не забудь сказать там своему бухгалтеру, чтобы он оформил этот комбикорм вчерашним числом и принял деньги. Мой шофер, кажется, не успел расплатиться…

Ничего не было сказано о том, что же такое интересное есть сегодня в газете, но эти как бы равнодушные слова произвели на Трофима Семеновича удручающее действие. Если уж директор Мылотреста, которого он считал своим другом, говорит о каких-то деньгах, значит дело плохо. Трофим Семенович с необычайной ясностью вспомнил, как однажды его снимали с поста начальника главка Маслопрома. Там тоже все началось с маленькой газетной заметки. Но теперь-то Трофим Семенович как будто обезопасил себя с этой стороны. Доброе знакомство с заместителем редактора много значит… Откуда же такая беда?

Ведь этот щенок репортер должен сейчас находиться где-то у черта на куличках! Редактор был довольно далеко от города, в «Чинарах», бояться его не следовало. Во всяком случае, он не отказался от путевки, правда, бесплатную взять не пожелал, но все же…

Официант принес завтрак и, почтительно поклонившись именитому клиенту, привычно ловко расставил все на столе. Но Трофиму Семеновичу показалось, что и официант поглядывал на него с каким-то особенным значением, как будто изучал его лицо или искал на нем следы волнения.

«Не иначе как читал, подлец!» — подумал Трофим Семенович, но спросить, что такое там напечатано, не мог. Официант исчез, оглянувшись в дверях, и опять в его взгляде мелькнуло нечто похожее на злорадство.

«Где взять газету?» — вот в чем был вопрос. Трофим Семенович, как и многие его товарищи по работе, на дом газету никогда не выписывал, в очередях у киоска не стоял, ему приносили газету на службу вместе с утренней почтой. И зачем ее выписывать, когда учреждение обязано иметь все нужные газеты. Звонить соседу было бесполезно, он тоже газет не выписывал; ему, наверно, просто позвонили из города и проинформировали, чтобы он отныне остерегался всякой связи с Трофимом Семеновичем. Трофим Семенович знал, как это делается! Ему тоже неоднократно приходилось узнавать о чужой беде по телефону, и он тоже немедленно принимал нужные меры.

Выяснить размеры бедствия без газеты было невозможно. Трофим Семенович, кое-как справившись с волнением, позвонил на квартиру Коночкину.

Его долго спрашивали — он узнал по голосу мадам Коночкину, — кто говорит, по какому делу нужен товарищ Коночкин, и как он ни пытался отмолчаться, пришлось назваться. Тогда телефон вдруг разъединили, и Трофим Семенович понял: произошло что-то ужасное. Неприятность столь велика, что от него уже бегут, как от зачумленного.