Дэвид Лоуренс - Избранные произведения в 5 томах. Книга 2: Флейта Аарона. Рассказы

— Нет, я люблю его, Тэнни. Очень люблю. По-моему Роберт прекрасен. И я нужна ему, и он нужен мне. Я нуждаюсь в его поддержке. Да, я люблю его!

— Но вы еще больше любите Скотта, — решительно сказала Тэнни.

— Да. Но только потому, что он не похож на Роберта, — протянула Джулия своим певучим голосом. — Видите ли, Скотт — настоящий художник. А Роберт — это дилетант, во всем дилетант. — И Джулия, опять сощурив глаза, взглянула на Тэнни.

— Я думаю, что это не имеет большого значения.

— Напротив, это имеет очень большое значение, дорогая моя. Огромное значение. Да! Да! — с протяжным ударением подтвердила Джулия.

Затем она вдруг ударила себя рукой по лбу и закатилась радостным смехом.

— А разве Роберт не был бы прекрасным любовником для Джозефины. О, как это было бы чудесно! — воскликнула она во весь голос между взрывами смеха.

Джозефина, которая внимательно рассматривала что-то в оркестре обернулась на эти слова и густо покраснела.

— Я не ищу себе любовника, — резко ответила она.

— Джозефина! Милая, голубушка! Ведь это неправда. Вам нужен другой любовник, — не унималась Джулия, все так же смеясь на весь театр. — Роберт вам очень подойдет. Он был страшно добр и нежен ко мне. Но ведь мы женаты уже шесть лет. Это кое-что да значит, не правда ли, Тэнни?

— Очень много значит, — подтвердила Тэнни.

Антракт подходил к концу. Музыканты начали собираться в оркестр. Джозефина насторожилась и стала внимательно смотреть вниз. Это возбудило любопытство Джулии.

— Вы видите там кого-нибудь из знакомых? — спросила она.

Джозефина промолчала.

— Нет, — коротко сказала она, кинув быстрый взгляд на приятельницу.

В этот момент вернулись мужчины.

— A-а, вы таки вернулись к нам! — приветствовала их Тэнни.

Они расселись по местам, ничего не отвечая. Джим развалился на стуле, насколько позволяло место в тесной ложе, и стал смотреть вниз, перекашивая гримасами свое и без того некрасивое лицо. Было очевидно, что на него нашло одно из его обычных дурных расположений духа.

— Вам бы следовало попробовать полюбить кого-нибудь, — обратилась к нему Тэнни. — Вас слишком многие любили. Теперь надо самому полюбить.

Джим насторожился, вслушиваясь в ее слова.

— К сожалению, я не способен полюбить вас, сударыня, — ответил он с обычной грубостью.

— Тем лучше для меня, — спокойно отпарировала Тэнни.

— Сколько раз вас любили? — спросил Роберт. — В самом деле любопытно было бы это знать.

Джим молча посмотрел на Роберта тяжелым взглядом и не ответил.

— Вели ли вы счет? — приставала Тэнни.

— Вел, разумеется, — буркнул Джим.

— С сорока лет мужчины всегда ведут эту бухгалтерию, — заметил Лилли.

Джим вскочил со сжатыми кулаками, и испуганная Джозефина готовилась уже к одной из безобразных сцен, на какие он был способен, как вдруг внимание Джима было отвлечено чем-то в оркестре. Мрачно глядя исподлобья, он впился в кого-то глазами.

— Вы узнали знакомого? — спросила его Джозефина со сдержанной ненавистью и отвращением в голосе.

Джим не ответил. Дирижер уже занял место у своего пульта. Раздались звуки музыки. В ложе все затихли, углубившись каждый в свои думы. Но Джиму не сиделось спокойно. Он ерзал на стуле и то и дело поглядывал вниз. Лишь только начался следующий антракт, он нетерпеливо вскочил.

— Ведь это его лицо, не правда ли? — обратился он к сидящим в ложе, обводя их возбужденным взглядом.

— Чье лицо? — спросила Тэнни.

— Да, это он, — подтвердила Джозефина, глядя Джиму прямо в глаза.

— Несомненно он, — буркнул Джим.

Он перегнулся через барьер и замахал программой, стараясь привлечь внимание кого-то, кто был внизу.

— Вот он! Это его лицо! — радостно кричал он.

— Да кто же, кто? — с любопытством спрашивали в ложе. Но ни Джим, ни Джозефина не обмолвились ни словом. Музыка опять заиграла, и все притихли до следующего перерыва. На этот раз антракт должен был быть продолжительным, так что музыканты стали складывать свои инструменты и вставать, а сверху пополз некрасивый огнеупорный занавес. Джим неожиданно выбежал вон из ложи.

— Вероятно, это тот странный человек, — Аарон Сиссон? — спросил Роберт.

— Где? Где? — закричала Джулия. — Не может быть.

Но лицо Джозефины было сурово и замкнуто. Она ничего не ответила.

Вся компания высыпала в коридор. Группы вышедших из других лож лепились вдоль стен. По свободной середине прохода шли мужчины и женщины, — кто в буфет, кто отыскать знакомых. Вскоре в толпе появился Джим, ведя под руку Аарона Сиссона. Джим широко улыбался, а у флейтиста было недовольное лицо. Одет он был безупречно, во фраке и сверкающем белизной крахмальном белье. Такой же джентльмен, как и всякий другой.

— Очень рада, — обратилась к нему навстречу Джозефина. — Как это вы очутились здесь?

— Я играю на флейте, — ответил он, пожимая протянутые руки.

Они теснились кучкой посреди прохода и оживленно разговаривали.

— Как чудесно, что мы здесь встретились, — восхищалась Джулия.

— Вы находите? — улыбнулся ей Аарон.

— Конечно. Это так не похоже на Шотль-Хоуз в тот рождественский сочельник. Восхитительный был тогда вечер!

Аарон пристально посмотрел на нее, но ничего не ответил.

— Мы уже много слышали о вас, — любезно обратилась к нему Тэнни.

— Вот как! — коротко ответил он.

— Пойдемте, — вмешалась чем-то раздраженная Джозефина. — Мы совсем загородили проход. — И она первой вошла в ложу.

Аарон стал у барьера и равнодушно смотрел вниз на толпу в партере.

— Расскажите, что вы теперь делаете? — спросила Джозефина. — Вы имеете постоянное место?

— Да, на некоторое время.

— Эта жизнь интереснее для вас, чем та, что была в Бельдовере, не правда ли? — Она села, и Аарон стал внимательно вглядываться в ее молодое смуглое лицо. Ему нравился ее чистый голос и ритмичная речь.

— Да, все-таки перемена, — улыбаясь, ответил он.

— Мне думается, что это больше, чем просто перемена, — возразила она. — Пропасть отделила вас от прошлого. У вас теперь совсем новая жизнь.

Аарон улыбаясь смотрел на нее, и казалось, что он внутренне смеялся. Джозефина покраснела.

— Разве не так? — настаивала она.

— Очень может быть, что вы и правы, — уклончиво ответил он.

Было очевидно, что он находился в благодушном, но очень рассеянном состоянии духа. Лица, находившиеся в ложе, были для него лишь полуреальны. Оттого он и допускал некоторую небрежность в отношении к ним. Поэтому Джулия нашла, что он глуп и неинтересен, а Тэнни была обижена, что он не уделил ей особенного внимания. Мужчины же остались к Аарону холодно-равнодушными, — впрочем, кроме Джима.

— Вы человек, относительно которого я всегда был уверен, что он вернется, — хлопнул он Аарона по плечу.