Мишель Фейбер - Сто девяносто девять ступеней. Квинтет «Кураж»

— Прошу прощения, но мы тут так славно общаемся, — сказала она. Со стороны она, наверное, выглядела по-дурацки. Но ей было уже все равно. Бурные чувства, проявленные Адрианом к ее скромной персоне, привели ее в полный восторг. Ей в жизни никто так не радовался — никогда.

Сегодня Мак был в рубашке, легких брюках «Chino» и замшевом пиджаке. В руках он держал большой пластиковый пакет, и за исключением этой детали он сейчас был похож на молодого столичного доктора, который спокойно обедал в маленьком лондонском ресторанчике, и вдруг ему позвонили на сотовый и попросили срочно прийти к пациенту на дом. Шейн было так странно видеть его таким… только теперь она поняла, что всегда представляла его себе, одетым исключительно в шорты и футболку. Как будто он только и делал, что вечно бегал по Уитби кругами. От этой мысли ей стало смешно, и она рассмеялась, ничуть не стесняясь. Вообще-то она была жутко закомплексованной и поэтому очень сдержанной в проявлении чувств, но возня с Адрианом привела ее в такой восторг, что она как-то забыла обо всех своих комплексах. Она опустила глаза, чтобы Мак, не дай Бог, не подумал, что она смеется над ним, и ее взгляд уперся в его черные кожаные ботинки, начищенные до зеркального блеска. Ей подумалось, что таких идеально чистых ботинок просто по определению не бывает в живой природе. Она опять рассмеялась. Ее собственные ботинки со стальными набойками на носах были сплошь заляпаны грязью — как и подол длинной юбки.

— Вы с ним лучше не цацкайтесь, с Адрианом, — заметил Мак. — А то он почувствует ваше хорошее отношение и вконец обнаглеет. Еще стибрит какую-нибудь из ваших древних бесценных костей.

Это была идиотская шутка, совершенно неостроумная и невнятная, и Шейн решила пропустить слова Магнуса мимо ушей. Она поднялась на ноги и почувствовала на себе его пристальный, оценивающий взгляд, который сразу вернул ее с небес на землю. Да, видок у нее еще тот. Мягко скажем, неэлегантный. А если по правде, то просто убогий.

— Вы уже прочитали что-нибудь из моих книг и брошюр? — спросила она.

Он скривился и фыркнул.

— Вы сейчас говорите, как какой-нибудь свидетель Иеговы при повторном визите.

— Может быть. Так вы что-нибудь прочитали? — С ним надо быть тверже, сказала она себе.

Он улыбнулся:

— Конечно.

— И?

— Интересно, местами даже занимательно. — Он пристально наблюдал за тем, как она расправляет свою бесформенную ветровку. — Значительно интереснее, чем мой диплом.

Они пошли вниз по ступенькам. Шейн лихорадочно пыталась вспомнить тему его диплома, и только потом сообразила, что она, собственно, и не знает, какой у него диплом.

Они дошли до площадки на середине лестнице, где была каменная скамья. Мак указал на скамейку рукой, мол, давайте присядем. Они уселись. Адриан примостился в ногах у Шейн, а Мак аккуратно поставил на землю пакет. Как раз между своими ослепительными ботинками. Судя по уголкам, выпирающим из-под пластика, в пакете была большая картонная коробка.

— Там у вас не материалы к диплому, случайно? — спросила она.

— Нет, — сказал он.

— А что там?

— Сюрприз.

Майкл, один из коллег-археологов, прошел мимо скамейки. Он кивнул Шейн с глуповато-застенчивым видом, не зная, как лучше сделать: то ли представиться знакомому Шейн, то ли просто пройти мимо, чтоб не мешать их разговору. Все вышло как-то неловко, и Майкл все-таки прошел мимо — а Шейн стало немного стыдно, когда она поняла, что втайне ей было очень волнительно и приятно, что кто-то из ее коллег увидел ее рядом с таким видным мужчиной и, может быть, даже подумал, что у них есть какие-то отношения! Да пусть бы весь мир прошел мимо этой скамейки, этакой стройной процессией — чтобы все видели, что она не одинока!

Господи, Шейн. Не сходи с ума, сказала она себе.

— Мой диплом, — сказал Мак с этакой самодовольной улыбочкой, — это, скорее, исследование, заразен ли пситтакоз. То есть передается ли он от человека к человеку. — Он опять улыбнулся, когда увидел, что Шейн глядит на него в полном недоумении. Она даже подумала, что он ждет, что она сейчас спросит, а что это такое, но, слава Богу, до этого не дошло. — Пситтакоз, — объяснил он, — более известен как попугайная лихорадка, если определение «более известный» вообще приложимо к такой редкой болезни. Это вирус, передается воздушно-капельным путем. Человек может им заразиться, если вдохнет пыль от… э… высохших экскрементов в птичьей клетке. У людей эта болезнь проявляется в форме тяжелой пневмонии, высокоустойчивой к антибиотикам. Раньше пситтакоз вообще не лечился — от него умирали. Но это было давным-давно.

Интересно, подумала Шейн, а «давным-давно» — это когда? Она сама в свое время очень внимательно изучила все материалы по охране здоровья и технике безопасности на археологических раскопках, чтобы быть на сто процентов уверенной, что она не подхватит какую-нибудь заразу типа сибирской язвы или чумы.

— И эта ваша болезнь… она передается от человека к человеку?

— Раньше ответ был такой: «может быть». Но я собираюсь его изменить на вполне однозначное «нет».

— Ага. — Шейн вдруг поняла, что ужасно устала. И еще у нее разболелась нога: это злосчастное уплотнение на левом бедре. — Ну, наверное, это многих утешит. — Слова прозвучали язвительно, и Шейн даже стало слегка неудобно, что она может быть такой стервой. — Нет, правда. Когда речь идет о болезнях, лучше знать наверняка, правильно? — Это было совсем уже идиотское замечание, тем более если принять во внимание нежелание Шейн не обращаться к врачам по поводу этого уплотнения на бедре. Она раздраженно провела ладонью по лбу. — Прошу прощения, но я что-то устала.

— Да, нелегкая это работа — выкапывать мертвецов.

— Да нет. Просто я ночью плохо спала.

И снова надо отдать ему должное: он не стал задавать глупых вопросов по поводу ее бессонницы. Он спросил совершенно о другом:

— И где вы их всех храните? В смысле, эти скелеты. Их там у вас, кажется, шестьдесят. Я где-то это прочел, не помню. — Он кивнул в сторону автостоянки на Восточном Утесе. — Достаточно, чтобы наполнить целый туристский автобус.

Шейн хохотнула, представив компанию скелетов-туристов, которые только что осмотрели аббатство и вернулись в автобус, чтобы ехать домой.

— Целых скелетов там было мало, — сказала она. — В основном мы находим отдельные кости. Все почему-то считают, что кости должны хорошо сохраняться в глинистой почве. Но это не так. В глине кости крошатся и размягчаются. Растворяются в почве. Иногда мы находим лишь место, где было тело. Мы его определяем по незначительному изменению в цвете глины. Тут надо быть очень внимательным. Вот почему мы работаем так осторожно и долго.